Эффект ореола - стр. 15

Я нахмурилась и начала анализировать слова Вилсона остатками своего здравого рассудка, часть которого способна действовать немедленно, но другая часть требует сна.

– То есть вы взяли его только потому, что он находился в своей собственной квартире и бухал там? – уточнила я.

– Он первый и главный подозреваемый, – пожал плечами Вилсон.

– А меня ты не хочешь опросить? Я была последней, кто видел Дженни живой. – Я сглотнула, когда почувствовала сильный укол боли в сердце после своих слов. – С меня нужно начать, а не радоваться, что взяли подозреваемого, и он теперь точно виноват, потому что против него все доказательства.

Я втянула в легкие дым и потушила сигарету на ступеньке между ног, выпуская дым.

– Я думал, тебе нужно время, чтобы прийти в себя, и не тревожить…

– Вилсон, – перебила я его. – Плевать, что чувствует человек, у которого убили близкого человека. Твоя работа найти убийцу и начать работу немедленно. Пусть даже я реву, но опрашивай, добивайся. Это для меня нужно, – эмоционально проговорила я, на последних словах ударив себя ладонью по груди. – И не важно, что мы друзья. Будь жестче, ты в полиции служишь.

Я поднялась на ноги. Желание найти убийцу добавляет мне сил и заставляет забыть о боли от потери.

– Я хочу поговорить с ним. Поехали, – отчеканила я и начала спускаться по лестницам.

– Но… – Вилсон нагнал меня, чтобы продолжить свою речь. – В качестве кого я пропущу тебя к нему? Ты потерпевшая и не имеешь права…

– В качестве его адвоката, – равнодушно ответила я, перебивая друга.

Я открыла дверь машины со стороны водительского сидения и посмотрела на своего ошарашенного от моих слов друга.

– В машину, живо, – приказала я и села за руль.

Отдел полиции встретил меня печальными взглядами и поникшими лицами. Как же быстро доносятся слухи. Теперь всем известно, что я фигурирую в этом деле как потерпевшая. Меня так и буравили внимательными взглядами, пытаясь как следует разглядеть мое состояние.

Идите к черту! Никто не увидит моей боли! Пусть наблюдают за моей нерушимой стойкостью, которая не прогибается даже под гнетом жестокого убийства моей сестры. Всем хочется увидеть, как ломается самый жестокий уголовный адвокат-женщина Манхэттена, которую проверяют на прочность всеми способами.

Люблю разочаровывать людей.

Хотя и мысли о том, что моей любимой сестры больше нет, не покидают меня и сотрясают мою душу, я стараюсь показывать равнодушие всем своим видом: на лице, в походке, во взгляде.

Когда мы с Вилсоном свернули направо по коридору, я почти врезалась в живое препятствие в виде высокого мужчины, который для меня, к сожалению, хорошо знаком. Он схватил меня за плечи будто боялся, что упаду. Я тут же деликатно, без резких движений сделала два шага назад, избавляясь от его не нужной хватки.

– Соболезную твоему горю, – заговорил он, снова пытаясь коснуться меня. На этот раз кисти руки.

Я сделала еще один небольшой шаг назад. Вилсон, стоящий позади меня, повторял мои движения, чтобы обезопасить свои ноги от моих.

– Рональд, твои действия сейчас неуместны, – проговорила я, смотря на него с недовольством.

– Никто не подумает лишнего. Для всех это выглядит так, будто я поддерживаю своего друга.

Я подавила смешок.

– Странная дружба у прокурора и адвоката.

– И такое бывает, – пожал он плечами.