Эффект чужого лица - стр. 35
– В молодости я неплохо писал маслом. Меня прочили в художники, но я выбрал искусствознание. Я скорее теоретик, чем практик.
Профессор кокетничал. Казалось, он пытается очаровать Астру своим интеллектом и разносторонними талантами.
– У вас сохранились авторские работы? – заинтересовалась она.
– Несколько пейзажей, пара портретов… так, баловство! Я все раздавал друзьям, дарил на память. Оставил себе только портрет жены. Те годы были счастливейшими в моей жизни… Любовь и вдохновение творят чудеса. Не знаю, чем вы расположили меня к себе. Я хочу показать вам Лидию. Идемте!
Он поднялся и повел ее в сумрачную гостиную, оклеенную темно-красными обоями с золоченым тиснением. Тяжелые шторы были раздвинуты, в углу стоял маленький черный рояль, а над ним висела картина…
Молодая прелестная женщина была изображена совершенно обнаженной – ее тонкую фигуру окутывали длинные вьющиеся волосы; на лице, обращенном к зрителю, блуждала странная, едва уловимая улыбка. За ее спиной на дымном фоне теснились мрачные колонны, нагромождения камней и застывшие маски фантастических чудовищ.
Астра немного разбиралась в живописи и сразу увидела все огрехи этой работы. Однако достоинства, несомненно, преобладали. Будь Ракитин профессиональным мастером кисти, он бы сильнее подчеркнул контраст между сияющей красотой женского тела и окружающим зловещим мраком. Но и без того полотно захватывало, приковывало к себе внимание.
– Какой любопытный замысел…
– Вам нравится? – обрадовался Никодим Петрович. – Признаться, Лидия была не в восторге. Наши друзья выражали недоумение по поводу идеи картины. Они ничего не поняли.
«Я тоже!» – чуть не вырвалось у нее.
– Я написал Лидию в образе Инанны, шумерской богини, которую в Вавилоне называли Иштар. Она была царицей неба, утренней и вечерней звездой, матерью всех людей… Как астральное божество, олицетворяла планету Венеру…
Астра не упустила случая поддеть его:
– Не боялись, что богиня разгневается?
Профессор смерил гостью долгим пристальным взглядом.
– Я был слишком молод и беззаботен, чтобы бояться. Вы правы! Мне следовало быть осторожнее. Лидия покинула меня…
– С ней что-то случилось?
– Она умерла…
Глава 8
Семнадцатый век до нашей эры. Месопотамия, древний город Ур
«Буря, вызванная разгневанным Энлилем[8], буря, уничтожившая страну, накрыла Ур, словно платком, окутала его, словно саваном… город превратился в развалины!»
Из «Скорбной песни Ура»
Свирепый Хаммурапи, царь вавилонский, возжаждал низвергнуть старых богов и установить повсюду власть бога солнца Шамаша, а заодно и прихватить плодороднейшие земли Ура, покрытые жирным илом, способные прокормить целые сонмы людей и животных.
Ур не собирался сдаваться без боя. Из неведомых далей пришел на эту болотистую равнину народ шумеров и заложил здесь свои поселения. С одной стороны наступала пустыня, с другой – необозримые, заросшие камышом болота дельты, кишащие ядовитыми гадами и тучами мошкары. Пядь за пядью люди отвоевывали у суровой природы землю, которая могла давать обильный урожай, приспосабливали среду обитания к своим нуждам, осушали болота, боролись с чудовищными разливами Евфрата, рыли каналы и возводили дамбы… И теперь отдать это все чужеземцам, храмы коих не простояли и тысячи лет?
Видимо, мало жертв приносили шумеры богам-покровителям, мало построили святилищ, где мудрые жрецы и девственные жрицы служили им, возносили молитвы и устраивали ритуальные песнопения. Отвернулись боги от Ура, бросили его жителей на произвол судьбы… на расправу жестоким завоевателям…