Эффект Боке - стр. 13
Он выиграл! Его фото стало лучшим в самом крупном фэшн-конкурсе года!
Шейн взглянул на Марту, она посмотрела на него. Вскочив со своих стульев одновременно, словно в сказке со счастливым концом, они кинулись в объятья друг друга. Марта, искренне радуясь, крепко сжала его плечи. Гремели аплодисменты, щелкали вспышки фотокамер, загорались и тухли огоньки плавающих по залу видеокамер. Словно разноцветные бабочки порхали конфетти, разрывая барабанные перепонки, гремели из динамиков визгливые крики ведущей. Теплое, родное, самое важное объятье на свете. Шейн забыл про Эмму. Выкинул из головы съемку и камеры. Пренебрёг здравым смыслом. Чувствуя тепло ее тела, переполненный радостью и счастьем, Шейн поцеловал Марту в губы. Долгожданное прикосновение свело с ума, разливая жар по всему телу. Но не теплые губы и сладкий привкус малины лишили его разума окончательно. На какую-то долю секунды, на упоительное, чарующее мгновение Марта ответила на поцелуй, коснувшись ласковым языком его губ.
Но все закончилось очень быстро. Марта оттолкнула, опустив голову и вытирая губы так, будто облизала стручок острого красного перца. Резко замолчала Эмма, странно всхлипнув, в ужасе прижимая руки к лицу. Ее заметно перекосило. Бедная девушка не понимала, что происходит.
Крепко сжав руку Марты, Шейн повел ее на сцену для получения приза. И не отпустил даже тогда, когда нужно было забрать хрустальную фигурку и обнять ведущую. Так и держал покрасневшие пальцы Марты, как ладошку непослушного ребенка, которого приходится постоянно таскать в ту или иную сторону волоком.
Эмма не сдвинулась с места, в ужасе наблюдая за происходящим. Шейн подозревал, что желание стать супермоделью перекрывало жажду залепить знаменитому фотографу пощечину. Впрочем, когда они с Мартой вернулись к столу, Эмма все же побежала в коридор, вытирая хлынувшие из глаз слезы.
Марта пошла за ней. Затем и Шейн, не спеша, покинул зал. Эммы нигде не было видно. Словно красный язычок пламени, Марта металась по коридору, пытаясь переварить случившееся. Она сходила с ума от злости. Это было забавно, Шейн усмехнулся.
– Да… да… да… – задыхаясь от возмущения, – у меня просто нет слов, – она меряла шагами коридор, – да что ты себе возомнил? Ты не можешь обращаться с людьми, как с игрушками!
Ее красивое лицо раскраснелось. Она обдувала себя ладонями, словно ей не хватало воздуха.
– Ты не имел права устраивать этот цирк! Я была так рада за тебя, за нас. Что подумает Хьюберт, когда увидит эту красоту по телевизору, в журналах?
– Мне все равно, - цинично усмехнулся Шейн, засунув руки в карманы.
– Конечно, тебе все равно! Потому что кроме себя, тебя никто не волнует. Эмма – глупенькая девочка, но нельзя обращаться с людьми подобным образом – это подло!
– Что? – Шейн рассмеялся. – Это не имеет к нам никакого отношения.
– К нам? – задохнулась от возмущения Марта. – Ты, как пенсионерка, у которой тридцать с лишним лет стоял шкаф в углу комнаты, но однажды в гости заглянула подруга по клубу домино и попросила подарить его. До той самой минуты он ей нафиг был не нужен. Но нет же, хозяйка возмутилась: «Это мой шкаф! В нем моя паутина, моль и обойные жучки!»
– Какая ещё пенсионерка? – ничего не понял Шейн, разглядывая ногу Марты и не веря своим глазам. – Что это такое? – брезгливо скривился фотограф. – Ты что, уголовница или байкерша? Зачем ты испортила свою красивую, нежную кожу этим д*рьмом?