Эффект бабочки - стр. 26
– Побаиваюсь, – говорю открыто, чуть опустив голову, – РОВС, красные, банкиры… Мелковат я для такой Игры. Может и подрасту позже, но пока не мой уровень, не тяну.
Тимофеев переглядывается с товарищами и кивает:
– Как и договаривались. Счёт на ваше имя вы уже проверили? РОВС претензий к вам не имеет.
– Хотите бонус, господа? Проверьте Тобольск – своими ушами слышал, что там хранятся сокровища царской семьи. Не все, понятное дело, лишь часть. Вроде как видели, что некие хранительницы из числа бывших светских дам, вертелись перед зеркалом в дорогих украшениях. По-видимому, не раз вертелись, раз люди подглядеть смогли. Когда эта информация до чекистов дойдёт…
Видя переглядывания белогвардейцев, называю несколько реальных имён.
– Всё, господа – мы окончательно в расчете!
В Заведение Мацевича не возвращаюсь, да и что мне там забирать? Одежду стиля городское милитари давно уже переправил к почтенной фрау Шмидт, откуда её вместе с саквояжем забрал молодой племянник почтенного отставного военного и отправил… куда надо отправил. Не то чтобы одежда эта нужна, но… а вдруг? Денежки есть, нужно посоветоваться с толковым портным, может и получится сделать на ней какой-то гешефт[39].
Прощаться с компаньонами тоже не тянет. Не потому, что они мне чужие… скорее наоборот – боюсь поддаться ещё сохранившимся чувствам или скорее – остаткам оных, и предложить дальнейшее сотрудничество.
Письмо с прощальными строками уже отправлено, предусмотрены даже словечки из тех, что поймут только современники. Дескать, всё в порядке, пишу не под давлением…
Повинуясь взмаху руки, останавливается такси.
– В Рудов, – кидаю, захлопывая за собой дверь, – да срочно!
Таксист, сделав каменное лицо, сквозь которое отчётливо читается неприязнь к мигрантам (не зря же я русский акцент выделил?), трогается нарочито медленно.
– Полтора счётчика! – Нервно оглядываюсь назад. Машина срывается едва ли не с визгом, на лице у немолодого немца на долю секунды мелькает усмешка. Ну да, шаблон… РОВС и прочие[40] белогвардейские организации собачатся друг с другом только так, регулярно поставляя репортёрам жареные новости, а патологоанатомам работу.
Выскочив в Рудове, несколько минут заполошно мечусь по району, старательно демонстрируя все признаки начитавшегося дешёвых детективов юнца, норовящего оторваться от погони. Я не знаю, приставили ко мне людей господа бывшие и удалось ли мне оторваться от этих гипотетических людей, но рисковать не хочу.
Во-первых безопасность… нет никакой уверенности, что меня не прирежут. Запрошенная мной сумма пусть и мелка на фоне Большого Дела, но для нищих белогвардейцев достаточно внушительна.
Во-вторых имидж. Тени сомнения возникнуть не должно, что я именно юнец, мнящий себя умным, но на деле выбранный Игроками для миссии едва ли не подброшенной монеткой. Это компаньоны все такие умные и загадочные, со сложной судьбой и биографией… А я просто дурной юнец!
– Простите! – Натыкаюсь на молодого немца с повадками рабочего.
– Чтоб тебя разорвало, собака свинская! – Невысокий крепыш настроен агрессивно, пусть и не до крайности.
– Ещё раз прошу прощения, – склоняю голову, озираясь при этом по сторонам.
– Осторожней ходи, болван, – уже мягче говорит молодой мужчина.
Два часа спустя, став на тридцать марок беднее, прохожу под арками Гамбургского вокзала, торопясь на поезд. Вагон второго класса напоминает скорее пригородную электричку, отличия скорее дизайнерские, чем смысловые.