Ее андалузский друг - стр. 18
Ларс рассматривал оборудование. Гунилла заметила недоумение на его лице.
– Все наши сотрудники пишут свои отчеты и аналитические обзоры на пишущих машинках. Мы нигде не оставляем никаких цифровых следов – не хотим рисковать. Помни об этом.
Он посмотрел ей в глаза, кивнул, взял ящик и вышел из офиса.
Лежек приближался к нему, бредя вдоль берега и пряча взгляд.
Адальберто Гусман, или Гусман эль Буэно, как его иногда называли, только что вышел на берег из моря. На маленьком столике на песке стоял стакан свежевыжатого сока. На стуле лежало аккуратно свернутое полотенце, на спинке висел халат. Адальберто вытерся полотенцем, накинул халат и стал пить сок, глядя на море.
В детстве он плавал с матерью по тому самому маршруту, который проделал сейчас. Каждое утро они плыли рядом, плечо к плечу. Но если маршрут оставался прежним, то зрелище, открывавшееся взору на обратном пути, менялось с годами. В начале шестидесятых, встретив свою большую любовь – сотрудницу шведской турфирмы Пию, – он скупил всю землю вокруг виллы, сровнял с землей все остальные дома и посадил кипарисы и оливковые рощи там, где раньше проходила муниципальная дорога. Сегодня ему принадлежали и вода, в которой он плавал, и берега, на которые он из нее выходил.
Гусману исполнилось семьдесят три года, он был вдовец и отец троих детей – двух сыновей и дочери. В течение трех десятилетий Адальберто жертвовал огромные суммы на благотворительность, не преследуя никаких корыстных интересов. Он сам создал бизнес, который сделал его состоятельным человеком. О нем говорили как о человеке щедром, проявляющем заботу о социально незащищенных, он поддерживал церковь и часто фигурировал в качестве почетного гостя в местных кулинарных телепрограммах. Его называли Гусман эль Буэно – Гусман Добрый.
Гусман коротко похлопал Лежека по плечу, когда они встретились. Тот ждал на почтительном расстоянии, а потом пошел вслед за ним к вилле.
– Иногда дела поворачиваются непредсказуемо, друг мой, – сказал Гусман.
Лежек шел молча.
– Они получили наше сообщение, не так ли? – продолжал он.
Гусман начал подниматься по каменной лестнице к дому.
– Не совсем так, как мы хотели, – пробормотал поляк.
– Но они поняли намек, и ты вернулся целым и невредимым, а это самое главное.
Лежек не ответил.
Большая стеклянная дверь веранды была нараспашку, и белые льняные занавески колыхались от морского ветра. Гусман и Лежек вошли в дом. Хозяин скинул халат в тот момент, когда горничная принесла ему одежду. Он без всякого стеснения переодевался при телохранителе.
– Я волнуюсь за детей, – проговорил Гусман, надевая бежевые брюки. – У Гектора есть Арон, он справится, а вот к Эдуардо и Инес придется приставить охрану. Если они будут возражать, то… Нет, они не должны возражать.
Эдуардо и Инес жили собственной жизнью вдали от Адальберто Гусмана. Он почти не общался с ними, но всегда посылал большие и дорогостоящие подарки на дни рождения внуков. Инес просила его прекратить, но Гусман не желал ее слушать.
А вот старший сын Гектор всегда был рядом. Еще в возрасте пятнадцати лет он начал интересоваться делами отца. В восемнадцать он управлял бизнесом вместе с отцом. Первое, что сделал Гектор, – прекратил торговлю героином между Северной Африкой и Испанией, так как полиция резко усилила работу против наркоторговли. Вместо этого он сделал упор на создание финансовой «прачечной». Теперь они могли отмывать деньги, полученные от торговли наркотиками и оружием, а также от разбойных нападений, – все, чему нужно было придать законный вид. Оказалось, что продавать героин в Южную Европу не менее выгодно. Гусманы прославились своей открытостью ко всем новым идеям. И в девяностые годы, когда Америка объявила настоящую войну наркотикам, из-за чего цены на кокаин взлетели до небес, они просто не могли оставаться в стороне.