Единственный, грешный - стр. 25
– Ирма Тагр, пойдешь ко мне стюардом? – отсмеявшись, спросил он.
– Это приказ как военнопленному? – тут же насторожилась я, но вопрос задала вежливо и спокойно.
– Это предложение о работе, – все еще расслабленно смотрел на меня капитан корабля.
– Я ведь серианка, – напомнила ему.
– Мне без разницы раса, если ты хороший специалист, – отозвался ди Грамс.
– Мое лицо. Неужели вам будет приятно на него смотреть? – притронулась подушечками пальцев к рубцам на щеках, хорошо заметным благодаря заветренной корочке крови. Остальное мне удалось отмыть, но шрамы еще долго будут видны.
– Ты мне будешь нужна для обслуживания стола, а к твоему виду привыкну, – легко разбил мои сомнения ди Грамс.
– У меня еще руки сильно порезаны, – протянула к нему кисти и показала перевязанные ладони.
– Отправишься в медблок, и тебя быстро подлатают, – уже приказным тоном сообщил мне ди Грамс.
– Генерал, среди серианцев есть тяжелораненые. Можно им оказать помощь? – спросила, цепляясь за появившуюся малейшую возможность.
– Хорошо, – после паузы согласился ди Грамс. – Сделаем так. Сейчас ты отправляешься для лечения, потом обслужишь банкет, и по его результатам я решу, отправлять пленных на лечение или нет. Ты ведь постараешься, Ирма Тагр?
– Постараюсь, – торопливо закивала головой.
Перед мысленным взором всплыли лица серианцев из тюрьмы. Трое очень тяжелых, да еще Карт с Джири, побитые после задержания.
– Значит, договорились, – сухо сказал ди Грамс хриплым голосом, от которого меня пробрало до мурашек.
Меня отконвоировали в медблок, где уже ожидал парамедик. Наверное, это был единственный кирс щуплого телосложения на корабле, где все буквально выглядели квадратными – с широкими накачанными плечами и невысоким ростом.
Блок медиков оказался напичкан аппаратурой от пола до потолка, впрочем, на «Лагуне» таких комнат было четыре, если учесть предназначение корабля для восстановления здоровья. Две кушетки покрыты стерильными одноразовыми покрывалами. Очень удобно расположены манипуляторы, с помощью которых можно достать любой механизм и перенести его к месту осмотра. Мне предложили присесть и показать свои раны.
Взгляд светло-голубых глаз прошелся внимательно по моему лицу. Мужчина явно остался недоволен увиденным.
– Здесь начинается воспаление, – сообщил он, дотрагиваясь до правой щеки, – но не это страшно.
– А что страшно? – Я внутренне напряглась.
– То, что у тебя повреждены сухожилия, и даже с прекрасной регенерацией серианки ты полностью не восстановишь свой прежний облик, – сообщил парамедик.
– Не страшно, – храбро ответила ему, на самом деле боясь подумать о последствиях.
– Ну-ну, – промычал он мне в ответ. – Начнем с твоих рук. Генерал приказал в первую очередь лечить именно их.
Послушно протянула кисти рук, кое-как обмотанных еще на транспортнике. Парамедик убрал ткань и внимательно их осмотрел, затем сообщил, что здесь он проблем не видит, и принялся за меня всерьез. Руки поместили в восстанавливающий блок, где включился режим, ускоряющий регенерацию. Больно и неприятно. Иголки входили в кожу, впрыскивая препараты, стимулирующие рост клеток, а ткани отзывались, начиная усиленно зарастать. Края ран стягивались, рубцуясь. Пришлось собрать волю в кулак и мужественно выдержать всю процедуру. Обезболивающего никто не предлагал, такая операция считается вполне терпимой. Но даже представить страшно, как это будет происходить на лице. Хотя генерал о моем внешнем виде не беспокоился, так что, скорей всего, лечением не будут заниматься. Это и обрадовало, и огорчило.