Единственный дракон. Замок княгини - стр. 58
– Женские волосы необычайно красивы, – сказал он, – и достойны любых драгоценностей. Мне непонятно, зачем их прятать.
Кантана постеснялась ответить, что в спальне он сколько угодно может любоваться её волосами. Она промолчала.
– Тебе идет, – кивнул её муж.
Диадема безукоризненно легла на голову, прикрепленная булавками с хрустальными головками. Она казалась совершенной, ни убавить ни прибавить. Но её красота вызывала больше оторопи, чем восхищения.
Муж шагнул к Кантане, взял за руку, погладил её ладонь большим пальцем, не спеша, то ли лаская, то ли оценивая мягкость кожи... Кантана ощутила дрожь где-то между лопатками. Приятно и тревожно.
– Я напугал тебя вчера? – он улыбнулся, – если мы не станем спешить, то все может получиться, девочка. И для меня, и для тебя.
– Да, мой князь.
Она подумала, что не помнит даже, как его зовут. Ведь Дьян – это не имя? Надо спросить.
– Пойдем, если ты готова, – он ещё раз оглядел её, теперь недовольно.
На самом деле он думал о том, что центральный камень диадемы, который спускается на лоб, стоит заменить на более крупный. И хорошо бы найти яблочно-зеленый алмаз, будет очень эффектно выглядеть.
Идея отдать эту вещичку Кантане пришла к Дьяну после разговора с Джелвером, который поведал ему о настроениях, что гуляли тут со вчерашнего вечера. Раз так, то пусть сплетники позавидуют этой роскоши и прикусят языки, хотя бы пока.
– Но я не могу идти в этом, – вдруг решительно возразила Кантана, – такого нет даже у императрицы... я не видела ни разу. Это будет неуместно.
Они при дворе императора. Как же быть с этикетом?
– Что? – неподдельно удивился Дьян, – а какое мне дело до того, чего нет у императрицы? Пусть это волнует императора.
– Но... – Кантана побледнела.
– Я не подданный императора Итсваны. Ты, значит, тоже. Пусть теперь перед ним лебезят другие, тебя это не касается. Я соддиец, – он улыбнулся, – любовь к драгоценностям у нас в крови.
Она колебалась, и тогда он решительно сжал её руку, хмурым взглядом отметая возможные возражения:
– Пойдем.
Намекая на некоторую неофициальность завтрака, стол накрыли на той же галерее. Князь отпустил руку Кантаны, лишь когда настало время разойтись по разным концам стола, ей следовало занять место рядом с императрицей, Дьяну — с императором. Мать и тетя Вела уже сидели за столом, но довольно далеко от почетного места, которое полагалось сегодня жене Дьяна.
Мама, похоже, волновалась, густые тени лежали у неё под глазами. Тётя Вела казалась сердитой. Дамы возле императрицы переглядывались со странным выражением на лицах, словно пытались сдерживать смешки. Игиления улыбалась, и Кантану она встретила с той же улыбкой, безмятежной и, в общем, приветливой. Но эта безмятежность и приветливость разбилась о сияние алмазов на Кантане. Диадема, украшающая царственную голову государыни, поверх белоснежного узорчатого шёлка, была гораздо, гораздо скромнее.
Нет, улыбка императрицы никуда не делась, но от неё потянуло холодком.
– Государыня, – Кантана поклонилась и села на отодвинутый слугой стул.
Ей тут же наполнили чашку горячим травником, очень душистым. И ароматные булочки на блюде выглядели аппетитно, но есть их расхотелось совсем.
– Надеюсь, княгиня, ты хорошо себя чувствуешь, – обронила императрица. – А мы тут, разумеется, говорим о соддийцах, о ком же ещё. Только о них и разговоров. Ты теперь знаешь их больше всех, может, разрешишь наши затруднения?