Единственная для визиря - стр. 25
Проснулась она от стука в дверь.
- Войдите. – Села сонная на кровати.
Вошла Ирис.
- Госпожа, сегодня придёт дарам-гаса, это что-то вроде портнихи. Она снимет мерки, чтобы пошить вам свадебное платье.
Амлон почувствовала, как в душе что-то оборвалось и рухнуло вниз. Вот и всё. Вот и конец свободе. Нет, она конечно помнила и ни на секунду не забывала о том, что ей предстоит. Но каждое слово, каждое напоминание об этом, словно подводили невидимую, но такую прочную черту. Захочешь перешагнуть – и не сможешь, никогда. Даже если получится убежать, она будет уже не самой собой, а новой, неизвестной Амлон, мужней женой. Замужем за ненавистным человеком. От этих мыслей становилось невыносимо страшно.
Она с усилием кивнула. Разговаривать ни с кем не хотелось. Побыть бы одной. Но нет. Нельзя. Последние дни приходили то кама, то хаим, теперь вот портниха. Амлон обречённо вздохнула. Словно бы всё это специально, чтобы у неё не оставалось времени обдумать то что с ней происходит и попытаться найти выход. Кроме Ирис с ней никто не общался. Пару раз Амлон попыталась заговорить с другими служанками, но несмотря на то, что она начала сносно, через слово понимать и гораздо хуже, но всё-таки говорить на ирханском, девушки вздрагивали, и отворачивались, либо покорно склоняли голову и отвечали на вопросы и она не знала, что хуже. Словно им всем кто-то сказал не общаться с ней. И она даже догадывалась кто. Больше ни с кем она заговаривать не рискнула. Правда, кроме служанок и камы с хаимом, в этом огромном роскошном доме и не было никого, не считая, конечно, его хозяина, а ещё воинов с ятаганами, от вида которых её бросало в дрожь. И никого. Не на кого рассчитывать, а не то что подумать о побеге.
После обеда пришла портниха. Амлон было так привычнее назвать её. Женщина, видимо, не знала, что она не госпожа, а рабыня в своем будущем доме, да ещё и не местная, а может та просто хотела выслужиться перед визирем. Она ходила, восхищенно цокала языком и заставляла Амлон крутиться как куклу, поднимать руки и ноги.
- Ах, какая красивая госпожа, какая красивая! Жалко, вам наверное не пойдёт красный свадебный цвет. Госпожа и так слишком яркая. Может быть, мы уговорим господина визиря сменить традиционный цвет?
И портниха попросила служанку привести господина визиря.
Когда дверь распахнулась, впуская знакомую мужскую фигуру, Амлон непроизвольно сжалась. Будущий супруг пугал почему-то до дрожи в коленях. Такой точно не знает ни жалости, ни пощады.
- Господин визирь, смотрите, как будущей госпоже замечательно подходит голубой цвет, - затараторила портниха, приложив отрез ткани к лицу Амлон. – Может быть, сшить свадебное платье голубого цвета? Или белого?
- Вы разве не знаете, дарам-гаса, что свадебный цвет – красный? - Визирь окинул тяжёлым взглядом портниху и Амлон. Ей показалось или на его лице появилось какое-то странное выражение. И тут же исчезло. Амлон не стала гадать, что это было. Хотя ей показалось… Впрочем, неважно.
- Но госпоже, не идёт красный цвет, - сделала ещё одну попытку портниха.
- Позвольте мне самому решить, что идёт или не идёт госпоже. – Амлон вздохнула.
Она ненавидела красный цвет, цвет крови. Его и так было слишком много в этой стране. Красная луна, красные ягоды, красные отсветы на ятаганах…Она вздрогнула и потрясла головой. Слишком не вовремя пришли воспоминания. Разве в этой проклятой жаркой стране кто-то спросит её мнения? Всю жизнь теперь она должна делать только то, что ей скажут, без надежды освободиться. Некстати вспомнились слова господина визиря, говорившего, что не любит ложь. Что это всё, если не очередная ложь, не очередной фарс? Она не удивится, если он заставит её говорить, что она его любит, а потом будет наказывать за ложь.