Единственная для президента - стр. 10
— Владимир Николаевич, нужно положить её на каталку… — предлагает Элеонора Валерьевна, на ходу набрасывая поверх белого халата куртку.
— Нет, времени. Мы уйдём через запасной вход, вниз по лестнице. Всем глядеть в оба.
На данный момент я ощущаю себя комфортно, стойко выдерживаю переезд. Всё благодаря надежде, что очень скоро я увижу дочь. Только эти мощные мысли придают мне сил, блокируя боль и страх.
Пара минут, мы оказываемся на небольшой парковке со служебными автомобилями. В одном из таких дверь нараспашку. Меня вносят туда и осторожно укладывают на кушетку. Влад садится рядом, Элеонора Валерьевна вперёд, с нами в машине находятся ещё три охранника. Наконец, мы трогаемся с места.
Небо затянуло тёмными тучами, в воздухе ощущается морозная прохлада, мелкие снежинки, похожие на пыль, плавно парят в воздухе, покрывая землю. Из вещей у меня с собой ничего нет, только больничная сорочка, поверх которой на меня набросили флисовое одеяло.
Куда делись мои вещи — пока не спрашивала. В день аварии на мне было пальто и сумка. Ничего ценного. Думаю, Влад, или его люди, уже успели покопаться в моём телефоне, поэтому я еду с пустыми руками.
Проводим в дороге минут семь, все молчат. Пока Влад не рушит тишину звонком. Он набирает чей-то номер на дорогом фирменном смартфоне, произнеся в динамик:
— Жень, готов? Действуем как договаривались. Мы будем на месте через три минуты.
Я ёжусь, словно мне холодно, но в машине работает печка. Возможно, у меня поднялась температура, или это нервное, поскольку я прошла через ад, едва не расставшись с жизнью. Если бы не он…
Почему он меня спас? Правда, ради ребёнка? И только? Неужели ни одна струна его чёрствой души не дрогнула, вспомнив то, что было между нами в прошлом? Те самые нежные и тёплые моменты. Он не мог постоянно играть, изображая, что любит меня! Невозможно играть так искренне!
— Влад… Влад… — далеко в подсознании невольно звучат голоса. — И что дальше? Поцелуешь меня?
— Молчи, — раздаётся хриплый рык. — Зря ты сюда пришла!
Бранится на меня, но в горящем янтаре я вижу безумную жажду наброситься на мои губы и остервенело в них впиться. Зачем сдерживается? Если я тоже хочу… Я так сильно его хочу!
— Или трусишь?
— Чего? Я? Трушу?! — злится сильней. Как вдруг стискивает мою талию, прижимаясь пахом к бёдрам.
Мы вдвоем, в тесной кабинке душевой. Мокрые и лишенные рассудка.
Тянусь к нему и касаюсь влажными губами небритой щеки.
— Да. Трусишь, потому что влюбишься в меня и жить без меня не сможешь.
Хочется в это верить, что он был не совсем козлом и у него была очень серьёзная причина так грубо со мной порвать! С другой стороны, зачем верить? Если нельзя изменить ни прошлое, ни будущее. Нам не суждено быть вместе. Мы из разных миров.
Какой же я была дурой, когда думала, что мы — исключение. После его лживых слов…
Власов замечает, что меня колотит. Неужели поэтому он снимает с себя пиджак и заворачивает меня в него.
Дурацкое сердце опять трепыхается в груди, подобно раненой птице. Почему моё тело так странно реагирует на любое его прикосновение? Даже на взгляд. Я думала, будет наоборот. Только ненависть и отвращение…
— Влад… — слабо простонала.
— Владимир. — Внезапно резко поправляет. — Для тебя теперь Владимир или Владимир Николаевич.