Эдиков комплекс. Романтическая фантазия на тему сновидения - стр. 5

Однако радовалась Ольга недолго. Посреди чудного отдохновения плоти от многодневной жары женщина внезапно содрогнулась от боли в низу живота. У баронессы начались схватки, и это было так не вовремя.

Ольга переждала первый мучительный приступ с искаженным лицом и до предела стиснутыми зубами. Похвалив себя за то, что ни единый стон не вырвался из ее пересохшего горла, она выглянула из кареты и крикнула ямщику, что чинно восседал на облучке:

– Эй, ты, сколько осталось до станции?

Возница – мужик в похожей на дыню шапке и кафтане без воротника – обернул к Ольге бородатое лицо и окинул ее невозмутимым взглядом.

– Да версты три, поди, никак не больше, – густым баритоном отвечал он. – До Черной Грязи-то.

– Мчи что есть духу, – тяжело дыша, приказала Ольга; по ее белым вискам катились капли холодного пота. – Я, кажется, рожаю!

Ямщик лукаво прищурился, отчего в разрезе его черных глаз появилось что-то азиатское, и грубо расхохотался ей в лицо.

– Барыня дает представление! – заорал он, обращаясь к своей измочаленной тройке. – Ей стало скучно!

– Грязная скотина! – со злобой выкрикнула Ольга, перекрывая шум дождя и ржание почтовых лошадей. – Я сказала – мчать! Приедем вовремя – хорошо заплачу!

– Ну, держись, твою высочество! – рявкнул мужик, яростно осыпая несчастных животных мощными ударами кнута. – Приедем, ежели коляска не рассыплется! Когда платят, это мы любим!

Вскоре начался настоящий ливень. Он стоял сплошной серой стеной, и дороги совсем не было видно. Карету окутал густой и, казалось, неподвижный водяной туман – адское пекло сменилось адским же извержением небес.

Одна дверца кареты распахнулась, и дождь моментально проник внутрь, изрядно вымочив платье баронессы. «Все к лучшему, – равнодушно подумала Ольга, у которой начали отходить воды, – на станции чернь ничего не заметит, зубоскалить не будет. Все к лучшему».

Теперь время баронессы измерялось лишь чередованием пронзительной боли схваток и тупого отдыха перед новым приступом мучений. Пространство сократилось до таинственной сферы внутри ее тела: эта сфера непрестанно расширялась и сжималась, причиняла нестерпимые страдания, стремилась преодолеть самое себя и победоносно вырваться наружу. Мир за пределами изувеченной кареты перестал существовать. Бесконечный дождь, немилосердно взявший экипаж в тиски, принадлежал иному измерению – оно останавливало всякое движение и замыкалось в собственную сырую вечность.

Очевидно, сознание Ольги, пережившей очередной болевой штурм, на какое-то время покинуло ее, потому что, когда баронесса очнулась, дождя уже не было и в безоблачном небе снова сияло солнце. Карета стояла неподвижно. У распахнутой дверцы скрючился здоровенный ямщик: он скалился и с прямолинейным любопытством простолюдина заглядывал внутрь.

– Ну что, барыня, приехали! – радостно объявил возница, отряхивая с кафтана дорожную грязь. – Не родили еще? Извольте пожаловать на станцию Черная Грязь! И про денежку не забудьте – за труды праведные да заботу.

– Будет тебе денежка, – сухо ответила баронесса, выглядывая наружу. – Сейчас иди, быстро найди станционного смотрителя. Скажи, что мне необходима хорошая комната и женщина, умеющая принимать роды.

Ямщик почесал бороду, ухмыльнулся и отправился на поиски смотрителя. Осторожно придерживая живот, Ольга в насквозь промокшем платье вышла из кареты. Равнодушным взглядом женщина окинула унылый (к счастью, безлюдный) постоялый двор с редкими деревцами и кустиками, на которых болталась выжженная солнцем листва. Земля под ногами была сухая и растрескавшаяся – казалось, что дождя здесь не было уже целый месяц.