Джура - стр. 69
Джура влез на крышу кибитки и осторожно заглянул через дымоход к аксакалу. Огонь костра освещал коричневое, морщинистое лицо старика.
Аксакал сидел у костра, поджав под себя ноги. На его коленях лежала толстая старая книга. Он закрывал глаза, раскачивался, потом, внезапно раскрыв книгу, тыкал в неё своим костлявым пальцем с длинным кривым ногтем.
Джура прислушался к шепоту:
– В сторону восходящего солнца, на восток, указывает книга, но там они ничего не убьют…
Подумав, аксакал захлопал в ладоши и приказал вбежавшей девочке позвать всех обитателей кишлака.
Вскоре все собрались.
Аксакал встал, поднял над головой растрепанную книгу и торжественно показал на юг. Его глаза насмешливо и хитро сверкали. – Благодарите мудрость судьбы, она посылает вас на юг, – торжественно сказал аксакал. – Там, у Биллянд-Киика, водится множество жирных архаров и кииков. Да будет ваша облава добычлива! Джура улыбнулся. Значит, духи говорят так, как это выгодно аксакалу! Пожалуй, и он, Джура, сможет заставить духов предсказывать события в свою пользу.
Аксакал опустил книгу. По обычаю, он не употреблял при сборах слова «охота»: иначе не будет успеха.
– Да побольше колбас из уларов принеси, – добавила Зейнеб, обращаясь к Джуре.
– Это Кучаку надо сказать, – ответил Джура, – мое дело – охота. Больше голодать тебе не придется.
III
Рано утром Джура и Кучак, одетые в пушистые козьи шкуры, отправились в путь. Кучак, славившийся уменьем заготовлять впрок мясо, был сам не свой от радости. Высокий, широкоплечий Джура шел впереди и нес в ружейном чехле, разрисованном головами барсов, свинец и порох. Кучак, навьюченный множеством мешочков с пахучими травами и перцем, еле поспевал за ним. Кроме того, он нес в мешке две горсти муки и немного табачных листьев. Это был подарок аксакала из его личных запасов. Соли не брали. Много каменной соли – голубой, розовой и серой – было в горах у Биллянд-Киика. Напускная важность Джуры, как только он покинул кишлак, растаяла под лучами солнца.
Кишлак давно остался позади. Вооруженные палками и тишой, шли они по хрустящему насту, скованному утренним морозом. С охотниками шли собаки: проворная, умная Бабу и Рыжая. Тут же бежал Тэке, сын Бабу, черный, с белым пятном на груди. Он старался не отставать от матери, но в рыхлом снегу это ему плохо удавалось.
Умчавшись далеко вперед, Бабу вдруг останавливалась, нетерпеливо поджидала охотников и снова бежала, улавливая запах козлов.
Альпийские галки с красными носами и красными лапами кричали, летая над ними.
Все выше поднимались охотники, переваливая через горы. Путь они узнавали по своим приметам, шли над обрывами, шли по узким киичьим тропинкам, где даже не разминуться двоим, шли, стараясь держаться солнечной стороны. На солнце было тепло, зеленели альпийские луга, а в тени лицо стыло от мороза. Охотники переходили лужайки. Тюльпаны задевали их за ноги. Фиолетовые, розовые, желтые, с разноцветными крапинками и полосками цветы кивали головками под слабым южным ветерком. – Эй, блошиный батыр! Подпевай! – кричал он Кучаку. Но Кучак, еле поспевавший за ним, только качал головой: где уж тут петь, когда едва успеваешь цепляться за выступы скал, чтобы не сорваться в пропасть!
Голодные и усталые, они часто садились отдыхать. Джура жадно осматривал склоны гор, на которых виднелись киики, а Кучак любовно гладил цветы руками.