Джунгли под кроватью - стр. 7
− Да здесь я, – новый стон раздаётся у самого уха.
− Где?
Неужели он стал деревом? За день потерять двух братьев?!
− Прямо под тобой, дурень. Слезай с меня! Ты весишь как скала!
− Сам ты толстый, − обиженно возмущаюсь я, отползая в сторонку. Слегка задел его, а крику-то!
Тело ноет, гудит от каждого движения. Хочется развалиться на части и впитаться в землю. Наверное, именно так себя чувствуют взрослые после работы. Всё болит, хочется лежать и не думать ни о чём. Почему-то лезут какие-то дети со своим домашним заданием, жена просит сходить в магазин, а тебя нет. Ты растворился в узорах потолка… Хорошо, что я не взрослый!
Ладно, в спортивном лагере и не такое бывало. Перевернуться ещё раз, сесть, ойкнуть и схватиться за поясницу – приятно познакомиться, я дедушка Витя.
Паша поднимается с земли и возмущённо бухтит на «некоторых остолопов», напоминая назойливую муху. Мне тоже эти деревья не нравятся, но не стоит вот так сразу ругаться. Вдруг они всё же живые?
Воздух тягучий и влажный, мне даже кажется, что я его вижу. Гул насекомых, вскрики обезьян и других неведомых существ гремят, оглушают и заставляют теряться. Мы правда попали в самые настоящие великие джунгли? Нам бы оглядеться. Обычно герои фильмов забираются как можно выше для этого. Взбираться по скользкому кишащему насекомыми стволу совсем не хочется. Да и вообще, у нас Пашка – скалолаз, а не я. Если ему надо, то пусть он и лезет.
− Может, нам взобраться на дерево? Увидим Мишку – и домой.
− Фильмов насмотрелся? В джунглях слишком густая растительность, ты ничего не увидишь. Если нечем заняться, то лезь, пока я буду Мишу искать, − Паша раздражённо дёргает плечом и отходит в сторону. Тоже мне, подумаешь, зазнайка великий!
Но Паша опять прав. Листья такие густые, что лишь редкие лучи солнца добираются до земли. Дышать становится всё неприятнее, а на языке остаётся вкус гнилой травы и тяжёлого дурмана. Лучше бы это был вкус маминого бутерброда.
− И куда нам идти?
− Не знаю, − просто пожимает плечами брат, вглядываясь в известном одному ему направлении. Иногда я совсем не знаю, о чём Паша думает. Вот мы только что торопились спасать Мишу, а теперь он говорит, что не знает, куда идти.
− Ты нигде не видишь следов? Может, мятые листья, отпечатки лап? Земля сырая, − задумчиво говорит Пашка, ковыряя носком какую-то деревяшку.
Я же не решаюсь сделать лишний шаг. Старые кроссовки ужасно жмут и рвутся от одной мысли о прогулке по джунглям. Рука сама тянется растрепать волосы на затылке, создавая видимость занятости, пока Паша рассматривает что-то на земле. Ему только лупы не хватает, честное слово.
− Я ничего не вижу. – вздыхает брат. Фух, не я один. − Давай просто пойдём туда, где самый широкий проход. Миша, скорее всего, пошёл по нему.
Паша поправляет очки и выпрямляется с умным видом. В нелепых тапочках с лягушками он выглядит не как глава штаба, а как клоун под прикрытием. Я фыркаю от смеха, получая в лоб недовольным взглядом Паши.
− Ты прав, Миша бы выбрал самый широкий. Он же жуткий трусишка!
Паша поджимает губы, недовольный взгляд становится тяжелее и будто пытается вжать меня в землю. Что ему опять не так? Не дождавшись нужной реакции, Паша тихо вздыхает и брезгливо отряхивается. Выходит плохо.
Весь измазанный грязью и что-то тихо бубнящий под нос брат решительно идёт по тропе. Я обгоняю его с огромным комом земли на плече, показывая, что грязь, как и шрамы, настоящего мужчину только красит. Я уже вижу, как он закатывает глаза, когда я надеваю рюкзак и пачкаю одну из его лямок.