Джуна. Одиночество солнца - стр. 20

– Ты глупая женщина! Жизнь – это великий шанс!

– И жизнь. И смерть. И любовь… В космосе летать понравилось?

– Я каждый день могу летать и без всего этого. Так удобнее. Ты же мне не запретишь!

– Кто же тебе запретит?! Только не летай на людях. Убьют!

Эти ее заявления о космосе можно было бы списать на выдумку, или на ее, как принято говорить в Москве, «понты». Уж кто-кто, а Джуна была самою «понтовой» в Москве персоной – после Путина, конечно. И первые несколько встреч она разбрасывала передо мною свои «понты», как козыри в какой-то полудетской игре в «казаки-разбойники».

Но каждый раз историю о космосе она начинала шепотом, прикладывая указательный палец к губам. И обязательно показывала все пять пальцев, при этом говоря:

– Пять дней! Пять я была в космосе! Меня изучали, как организм мой – сможет ли там лечить? Сможет!

Не знаю почему, но я ей верила. И когда центральное телевидение пригласило ее на какую-то скандальную передачу и против нее ополчились люди. И какой-то военный начал ее обвинять, что ее заявления смешны и преступны, что путь от лейтенанта до генерала надо пройти через звания майора и так далее, и что якобы Джуна присвоила себе звание генерала и ордена не заслуженно, и все незаслуженно. Джуна, я знаю, чувствовала себя очень плохо. И ноги ее ходили с трудом. И спина у нее болела. И она наверняка наглоталась перед съемками феназепама, чтобы казаться как можно более спокойной. Джуна просто вспыхнула от обиды. Она ведь всю жизнь отказывалась и от званий, и от наград. Люди сами высыпали на нее удостоверения, дипломы, звания, ордена, подарки…

Я, сидя у экрана, негодовала. Если бы была рядом, расцарапала бы негодяю лицо. А она вдруг совершенно спокойно произнесла:

– Подойдите ко мне, я скажу вам по секрету, это правительственная тайна!

И она прошептала ему на ухо то, что я прочла по губам:

– Я пять дней была в космосе!

Тот военный сильно смутился. И замолчал на весь остаток скандальной передачи.

… разлуки нет.

Есть только вечность.

Джуна

А еще она рассказывала, как ее незамедлительно доставили в зону поражения.

– Народ еще не знал о масштабности беды. А нас уже через час привезли на территорию катастрофы с черепами на столбах. Чернобыль – это смерть на смерти. Ни один у реактора не выжил. Я выжила. Я спасала сотни и сотни людей с утра и до вечера. Мне помогали. Ребята помогали. Я до этого вообще не пила. Ты знаешь. Я не пью ни водку, ни шампанское. Я теперь пью только виски. Потому что там, в Чернобыле, сильную радиацию можно было нейтрализовать лишь чистым спиртом. Мне давали стакан спирта. Я пила. И шла к больным. Стакана хватало на два часа. Потом – опять! Приборы зашкаливали, Света! И я не умерла. Мы сутками, неделями не спали, спасали детей. И женщин. И стариков. И взрослых мужчин. Мы столько спасли народу! Об этом никогда и никто не напишет. Это все были правительственные тайны. Кому они нужны? Лживую статистику, которую потом опубликовали в официальных данных, давно выбросили на помойку!

– Прямо по Булгакову! «Кто же даме будет предлагать водку, только чистый спирт!» – улыбнулась я.

Джуна неожиданно рассвирепела:

– Ненавижу Булгакова! Он демонист! В его комнате зеркало было, через которое он за влюбленными парами подсматривал, извращенец. Он умер от сифилиса… Его Маргарита – трусливая ведьма! Дождалась, что стала невидимой, и пианино чужое топором изрубила, людей ни в чем не повинных затопила. А так по морде слабо дать? Слабо?