Джо Варвар и Чвокая Шмарь - стр. 17

– А с какой стати ты посреди дороги кашу варишь? – противным голосом осведомилась Вероника.

– Что ты в этом понимаешь! Прекрасное место для кастрюли – как раз по размеру! – презрительно ответил ей эльф.

– Всем немедленно успокоиться! – велел Рэндальф, вытаскивая из-под себя посох и с его помощью вставая на ноги. – Ничего страшного не произошло.

Эльф только плечами пожал и, подхватив свою кастрюлю, помчался куда-то по дороге.

– Тоже мне волшебники! – фыркнул он на прощание.

Людоед наклонился и принялся тщательно отряхивать своего хозяина.

– Тише, тише, Норберт, – сказал Рэндальф. – Ну, я просто не знаю!.. Сперва ты меня промочил до нитки, потом уронил в грязь, а теперь еще и кулаками мутузишь! Это, безусловно, нельзя назвать первоклассным путешествием!

– Увы, господин мой! Ты прав, конечно… – уныло согласился Норберт.

Рэндальф посмотрел вперед, подозвал к себе Джо и указал ему на какие-то далекие строения.

– Вон там, – сказал он, – сразу за холмом уже видны башни Гоблинтауна. Мы почти у цели. И очень скоро ты получишь самое лучшее боевое снаряжение героя-воителя. Какое только можно купить за деньги, разумеется!

– Точнее, какое ТЫ сможешь позволить себе купить за деньги, – очень тихо пробормотала Вероника.

Когда они подошли к высокой стене, окружавшей Гоблинтаун, Норберт аккуратно опустил Рэндальфа и Джо на землю. Из-за стены доносился оглушительный шум: крики, стук молотков, вой, свист, визг пилы, пение, звон колокольчиков, рев, жужжание… А какие оттуда выплывали запахи!..

Горелая смола, скисшее молоко, мокрая шерсть, гнилое мясо – причем каждый из этих отвратительных запахов словно старался непременно забить остальные и соединиться с вонью, исходившей от немытых гоблинских тел. Джо, чтобы не стошнило, попытался думать о чем-нибудь приятном – шоколаде, сдобном печенье, земляничном мороженом…

– А я думала, это твои носки так воняют! – услышал он вдруг голос Вероники.

– Заткнись, Вероника! – рявкнул Рэндальф. – Гоблинов ни в коем случае нельзя оскорблять! Они порой чрезвычайно чувствительны и обидчивы.

– Пф-ф-ф! – фыркнула Вероника. – Насколько я понимаю, такие вонючие существа и права-то не имеют быть «чувствительными и обидчивыми»!

– Ты, вероятно, права, – согласился Рэндальф, – но не забывай: мы здесь по важному делу. Так что застегни-ка свой клюв на все пуговицы!

– Извини, но можно мне хотя бы дышать? – возмутилась Вероника.

– Между прочим, мой юный друг, – продолжал Рэндальф, повернувшись к Джо, – я боюсь, что на Генри сей «благоухающий метрополис» может подействовать слишком возбуждающе, так что не лучше ли тебе взять своего верного боевого пса на поводок?

И действительно, хвост Генри прямо-таки не знал покоя, а нос с таким восторгом втягивал воздух, что Джо поспешил последовать совету Рэндальфа и пристегнул карабин поводка. Они поднялись по весьма многоступенчатой лестнице к огромным деревянным воротам, и Рэндальф, взяв в руки висевший рядом молоток, решительно постучался.

В ответ раздалось тоненькое «динь-дон».

– Ох уж эти гоблины! Никогда не упустят возможности чуточку пошутить, – пояснил Рэндальф.

– Ага, – подхватила Вероника. – Могут, например, вообще не впустить нас в город.

– Терпение, Вероника! – сказал Рэндальф и выжидательно уставился на ворота. Но они так и не открылись. Рэндальф походил туда-сюда, почесал в затылке, погладил бороду, протер глаза. – Ага, они проявляют свое знаменитое «гоблинское гостеприимство»! Гостеприимством они «славятся» по всей Чвокой Шмари.