Джейн Эротика - стр. 8

– Как, уже встала? – произнес он, переступая порог детской. – Ну, как она сегодня, няня?

Бесси ответила, что мне уже гораздо лучше.

– Но почему она выглядит такой печальной? Вы плакали, мисс Джейн? Скажите мне, отчего? У вас что-нибудь болит?

– Нет, сэр.

– Вероятно, она плачет оттого, что ее не взяли на прогулку в карете с мадам, – вмешалась Бесси.

– Уверен, что это не так. Ведь она уже слишком большая для таких глупостей.

Я была того же мнения, и, уязвленная превратным мнением о себе, поспешила возразить Бесси:

– Я никогда в жизни не плакала из-за этого, потому что ненавижу ездить в карете. Я плачу, потому что я несчастна.

Добрый аптекарь, казалось, был озадачен. Он внимательно посмотрел на меня своими маленькими серыми глазами. Нельзя сказать, что в них светился ум, но тогда мне показалось, что взгляд его пронизывает меня насквозь. Черты его лица были несколько грубы, но не лишены добродушия. Он рассматривал меня некоторое время.

– Отчего вы заболели вчера? – наконец спросил он.

– Она упала, – снова вмешалась Бесси.

– Упала? Как несмышленый младенец? Разве она еще не научилась ходить? На вид ей уже двенадцать лет.

– Меня толкнули, – объяснение получилось невразумительным из-за нового приступа болезненной гордости. – Мне шестнадцать. Но заболела я не поэтому, – добавила я.

– Шестнадцать! В таком случае ты уже достаточно выросла из того возраста, чтобы спать в детской, – произнес он, оглядывая комнату.

И мне, и миссис Рид это было прекрасно известно, но она пользовалась этим, чтобы лишний раз наказать меня. Ей нравилось обращаться со мной, как с ребенком, и тот факт, что я выглядела младше своих лет, способствовал моему унижению.

Раздался звонок. Мистер Ллойд знал, что слугам пора обедать, и, обращаясь к Бесси, произнес:

– Это вам, няня. Вы можете идти вниз, а я пока побеседую с Джейн.

Бесси охотно бы осталась, но знала, что не может не пойти, потому что пунктуальность была обязательным условием для слуг в Гейтсхед-холле.

– Если не ушиб стал причиной твоей болезни, то что тогда? – продолжал настаивать мистер Ллойд, когда мы остались одни.

– Я несчастна, очень несчастна из-за разных вещей, – ответила я.

– Каких вещей? Расскажи мне.

Как бы я хотела дать ответ на этот вопрос! Если бы только все не было так сложно! Боясь упустить первую и единственную за столько лет возможность облегчить душу, поделившись своими горестями, я постаралась дать пусть не исчерпывающий, но хотя бы правдивый ответ.

– В первую очередь, у меня нет ни отца, ни матери, ни братьев, ни сестер.

– У тебя есть любящая тетя и кузены.

Я запнулась, и объяснение снова получилось неловким:

– Но ведь это Джон Рид толкнул меня, а тетя заперла в красной комнате.

Мистер Ллойд взял уже вторую понюшку табаку за последние несколько минут.

– Но ведь в Гейтсхед-холле так красиво. Разве ты не благодарна за то, что можешь жить в таком прекрасном месте? – спросил он.

– Если бы мне было куда пойти, я бы уехала отсюда, но я не смогу этого сделать, пока не стану взрослой.

– Не может быть, чтобы тебе было некуда пойти. Есть ли у тебя другие родственники?

– Я о них не знаю, сэр.

– Тебе хотелось бы поехать учиться в школу?

Я снова задумалась. Я не очень хорошо представляла себе, что такое школа. Бесси иногда говорила, что в школе юные леди сидят целый день за черными досками и ведут себя в высшей степени скромно и прилично. Джон Рид ненавидел школу и давал обидные клички своему учителю, но вкусы Джона не были для меня законом, и хотя сведения Бесси о школьной дисциплине (почерпнутые у юных леди, няней которых она была до того, как ее взяли в Гейтсхед) звучали угрожающе, то намеки на достоинства, приобретенные вышеупомянутыми леди, привлекали меня гораздо больше. Она расхваливала мастерство, с которым они писали прекрасные пейзажи и натюрморты, распевали песни, исполняли музыкальные произведения, вышивали и переводили с французского. Я слушала, и во мне загорался дух соперничества. Кроме того, школа совершенно изменит мою жизнь.