Джерри - стр. 3
Смущённо улыбнулся.
– Поэтому он так…
– Жил двойной жизнью? – Подсказала она.
И задумавшись, добавила:
– Жизнью духа и души!
Странно Рэм почувствовал себя… опять это ощущение волочащихся крыльев!
Он посмотрел на малого, – хороший ребёнок – воспитанный, не суетиться и не мешает.
– Жить жизнью духа и души – одновременно, значит, жить двойной жизнью?
Рэм перевёл взгляд на Джину.
– Да… Для большинства людей!
– Почему?
– Мы с собой не дружим, не можем помирить тело и душу… Помните джазовый стандарт «Тело и душа»? Там тоже об этом: всё, что у меня есть – тело и душа… Тело и душа в вечном конфликте!
– Почему?!
Он не знал, о чём спрашивает.
– Всё просто: сексуальность и духовность – это одно и то же!
Глава 6
– «Одно и то же»? – Удивился Рэм.
– Да… «Сексуальность, освобождённая от дьявольской связи с любовью, стала ангельски невинной радостью»…
Джина задумалась.
– Я долго думала (почему-то), что эти слова из фильма Ким Ки Дука, а оказалось из книги Кундеры…
– Что за фильм Ким Ки Дука?
– Отель «Птичья клетка»!
– Любишь кино? – Сумрачно улыбнулся он.
– Да… Если бы я жила в эпоху античных философов, я бы жалела только о кино…
– Только?
Рэм вновь почувствовал симпатию к этому незаурядному мышонку (эти торчащие ушки!).
– А… Ещё об surrenderdorothy!
– А кто это?
– Сайд проект Боунса (его считают реппером), он, и правда, создаёт клауд рэп, но как по мне, это нечто большее!
– Что такое клауд рэп?
Он снова улыбнулся, – интересно с ней…
– Это Yung Lean…
Глава 7
«Я одинокое облако, мои окна опущены»
Малой разбудил Рэма утром, звал по имени, не выговаривая букву «р».
– Лэм? Лээм! Ты спишь?!
Рэм открыл глаза, и увидел ребёнка. Он вдруг подумал, – Это всегда так, когда у тебя есть семья, дети будят тебя по утрам?..
– Привет!
Рэм поднял руку, и погладил Джека по голове.
– Пливет, Лэм!
– Где твоя мама?
– Спит!
Он понял: так устала, что проспала…
Посмотрел на часы: девять утра. Понятно, что ребёнок давно проснулся.
– Есть хочешь?
– Да, Лэм. А ещё пить и в туалет!
Рэм улыбнулся, – забавный…
– Ну, пойдём!
Он сводил малыша в туалет, и спросил:
– Умываешься сам, или мама помогает?
– Сам!
– Молодец…
Ребёнок деловито умылся, – Рэм улыбался, наблюдая за ним.
В кухне он дал Джеку попить, и спросил:
– Что вы с мамой обычно едите на завтрак?
– Кашу.
– Какую?
– Овсяную!
– Ну, что ж, давай сварим тебе овсянку!
Рэм посадил малого на столешницу, включил радио. Джина, наверное, варит кашу на молоке…
Джина проснулась, и не поняла, где она. Вспомнила, увидела комнату, в которой находится, и вспомнила! У Рэма. У дяди.
Посмотрела на часы: полдесятого! Где ребёнок?! Боже!
Она быстро встала, надела халат, и пошла искать Джека.
Нашла, – обоих, в кухне. Джек и Рэм сидели за столом, рядом, и ели кашу.
Оторопела. Растерялась.
– Рэм! Джек!
– Привет, Джина!
Он так невозмутимо поздоровался с ней, этот черноволосый мужчина.
– Пливет, мамочка!
Джек сиял.
Джина подошла к сыну, и обняла его, поцеловала в макушку.
– Привет, любимый!
Посмотрела на Рэма:
– Здравствуйте!
– Можешь говорить мне «ты».
Она не ожидала, что он такой, такой молодой и интересный.
Он младше её матери на пятнадцать лет, и… у них сложные отношения – однажды он просто уехал, бабушка умерла, и уехал. Они общаются с матерью как… скажем так, очень дальние родственники.
Мать мало говорила о нём, говорила сдержанно, но терять с ним связь не хотела.