Джентльменское соглашение - стр. 12
Где-то к середине спектакля, в очередной раз окинув взглядом зрительский зал, девочка обнаружила, что стул инквизитора пуст. Это означало, что вердикт вынесен – и явно не в пользу подсудимой.
На следующий день мамаша подергала за нужные ниточки, после чего Машу в ультимативной форме попросили покинуть театральный кружок и вообще забыть про актерскую стезю. Те, кто еще вчера рукоплескал ее лисе Алисе, теперь мягко, но бескомпромиссно заявляли, что девочка обделена актерским талантом и ей следует искать себя в другой профессии. Каждое слово лицемеров острым лезвием вонзалось в мягкую ткань девчачьей души, оставляя глубокие порезы. Они еще долго сочились наружу горькими слезами, проливаемыми по ночам в подушку.
Мамаша же решила, что дочь достойна стать юристом, и устроила ее в самый престижный университет на юридический факультет. Поначалу девочка противилась навязанному выбору, однако постепенно влилась в дружный коллектив, завела новых друзей, вошла во вкус, и сопротивление сошло на нет. Строгая родительница, можно сказать, насильно выдала ее замуж за юриспруденцию, однако со временем невеста обрела подобие счастья в этом браке по расчету. Как говорится, стерпелось – слюбилось. Боль тоже постепенно затихла, хотя где-то там, в глубине души, все еще остались те самые уродливые рубцы несбывшихся детских надежд.
После окончания вуза Мария, не мудрствуя лукаво, пошла работать в адвокатское бюро. По ходатайству матери ее прикрепили к лучшему адвокату по уголовным делам. Карьера юристки медленно, но верно шла в гору. Появились деньги, а с ними повысились потребности, запросы – и сформировались вкусы. Жизнь обрела новый смысл. Постепенно Мария начала ловить себя на мысли, что она даже благодарна матери за то, что та сделала за нее выбор, наставив на этот стабильный, предсказуемый и перспективный жизненный путь.
Правда, до полной идиллии с благодетельницей было очень далеко. Имелись и другие, более веские причины.
В свое время эта властная женщина держала в ежовых рукавицах не только дочку, но и мужа. Поначалу он не возражал, так как понимал, что любимая женушка гораздо умнее и опытнее его и лучше знает, что ему нужно в этой жизни. Однако со временем тиски ее безудержной власти сжимались все сильнее, не позволяя муженьку не то что двигаться, а просто дышать. Работяга, как и полагается, принялся заливать горе спиртом и часто выходил на работу в нетрезвом виде. В результате он получил производственную травму и лишился кисти руки. Став инвалидом и потеряв работу, горемыка запил еще сильнее. Однажды морозным зимним вечером, возвращаясь домой навеселе, он прилег на снег отдохнуть, да так и не смог подняться. Какой-то счастливчик тут же поживился его фирменной дубленкой, а милосердный бог, увидев, насколько низко пал этот бедолага, решил прервать его страдания и прибрал к себе.
Вскоре по городу поползли слухи, что это была далеко не ниспосланная божья милость, выраженная в несчастном случае, а убийство. Поговаривали, что именно Лидия подкупила собутыльников, чтобы те отправили ее мужа пьяного по морозу и заодно забрали дубленку. Сама же вдовушка, не погоревав и недели, принялась строить счастье с новым членом партии. Конечно же, следствие не рассматривало всерьез версию о причастности Лидии к смерти первого мужа. Основным доказательством невиновности было то, что заслуженный и проверенный партработник, считавшийся образцом морали и нравственности, не мог и в мыслях допустить подобное зверство, тем более в отношении другого партработника.