Джентльмен и вор: идеальные кражи драгоценностей в век джаза - стр. 11
Менее чем за час до тех событий, примерно в четыре утра, патрульный Чарльз Бэрри, обходя свой участок, приметил чью-то фигуру на лестнице, приставленной к задней стене аптечного магазина Брауна. Мужчина пытался открыть окно на верхнем этаже. Патрульный осторожно направился к нему, но нечаянно наступил на доску. Услышав треск, мужчина спрыгнул с лестницы и нырнул на станцию.
Бэрри подозвал других патрульных и описал подозреваемого. Салливан и О’Коннор приступили к осмотру станции и прилегающих улиц. Сквозь туман Салливан разглядел двух мужчин, один из них нес чемодан. Услышав шаги приближающегося полицейского, они бросились в разные стороны. Салливан принялся искать их между вагонами и за ближайшими домами. Тут он увидел молодого человека, подходящего под описание взломщика, и ринулся к нему.
Вернувшись на Уэст-стрит, офицер Бэрри обнаружил, что кто-то, разбив окно, проник в магазин «Бостон баргин стор» в паре шагов от того места, где он заметил человека на лестнице. Пропали наручные часы, дорогой костюм и пара туфель общей стоимостью пятьсот сегодняшних долларов. Вор переоделся в украденное, бросив в магазине свой старый костюм с туфлями.
Бэрри вернулся в отделение. Несмотря на темень и туман, он с уверенностью признал в Артуре человека на лестнице. Тот согласился, что на станции был он, но о краже ему ничего не известно. К тому же одет он не в ворованные вещи, да и руки у него пустые. Но, судя по рассказу Салливана, взломщик действовал с сообщником, который по-прежнему оставался на свободе, удрав с чемоданом и добычей. Артуру предъявили обвинение во взломе, незаконном проникновении и похищении имущества.
В тот день, когда немецкие войска вторглись в Бельгию, дав старт активной фазе Первой мировой, а по Панамскому каналу прошел первый корабль, Артура привели на скамью подсудимых в одном из залов суда округа Беркшир, огромного беломраморного здания без архитектурных излишеств, где за стиль и солидность отвечали немногочисленные итальянские завитушки. Свою вину он отрицал. Репортер из местной газеты по внешнему виду семнадцатилетнего Артура дал ему двадцать пять. Когда подсудимого попросили назваться, он представился Фрэнком Дж. Уэлшем из Бостона. Судья окружного суда Чарльз Хиббард отложил слушание дела и дал полиции несколько дней на проверку, нет ли у Уэлша приводов в полицию или судимостей. Чтобы оставить Артура под стражей, он назначил неподъемный залог – пятьсот долларов, или более тринадцати тысяч в сегодняшних ценах.
Это была первая ночь Артура за решеткой – в спартанской камере два на три метра городской тюрьмы Питтсфилда, массивного кирпичного реликта Гражданской войны. В какую бы сторону ни вытянул он руки, пальцы касались стены. Суда ему пришлось ждать десять дней.
Связавшись с бостонскими властями, питтсфилдские полицейские узнали, что никакого Фрэнка Дж. Уолша не существует. И Артуру пришлось назвать свое подлинное имя и домашний адрес. Также он сознался, что вустерский суд счел его «неподдающимся».
Хотя его поймали на лжи, Артур продолжал настаивать на своей невиновности. Да и дело было слабым. Украденные часы нашли на одной из улиц, по которым он бежал от полицейских, но как доказать, что это он их выбросил? Его слово против показаний полицейского под присягой.