Джентльмен-авантюрист - стр. 27

Пруденс выставили на брачную ярмарку Дарлингтона, и нашелся только один претендент. Если она откажет, перспективы будут нерадужными. Она по-прежнему останется жить в доме Сьюзен и Эрона, но они не обязаны быть щедрыми. Она неминуемо перейдет в разряд бедной родственницы, в которую не хотела превращаться.

Мистер Дрейдейл, похоже, питает к ней симпатию, это тоже надо учитывать. Это заметно по его взглядам и по тому, что он говорит. Его внимание и слова порой смущают, но она просто наивна. Она знает, в чем заключается брак, и выполнит свою роль.

Да, как сказала Сьюзен, Генри Дрейдейл, эсквайр, из респектабельной йоркширской семьи, добившийся всего сам, – это именно тот муж, который ей нужен.

– Хорошо, – сказала Пруденс. – Если мистер Дрейдейл сделает мне предложение, я его приму.

«И больше никогда не позволю Кейту Бергойну проникнуть в мои мысли».

– А вот и он!..

При подъезде с юга Кейнингз представал сразу во всей своей красе. С севера же он появлялся медленно, словно деревья отступали шаг за шагом.

– Красивое здание, – похвалил Перри, – хотя и простовато. Современный человек добавил бы колонны и другие детали в стиле Палладио.

Роу когда-то говорил об этом, но Кейту не нравилась эта идея.

Он опустил окно, чтобы лучше видеть озеро и полевые цветы. Птичье пение заставило его улыбнуться, это была музыка Кейнингза.

А потом он вспомнил о смерти брата. Как он смеет улыбаться? Как смеет природа праздновать жизнь перед лицом смерти?

Слезы жгли ему глаза, и не в первый раз. Кейт отогнал их. Они могли сослужить ему хорошую службу, убедив остальных, что он горюет, а не тайно торжествует. Но будь он проклят, если станет ронять слезы, чтобы оправдать чьи-то ожидания. В любом случае его слезы запоздали. Должно быть, на могиле Роу уже осела земля.

Возможно, его спешка являлась ошибкой. Он в любом случае не успевал на похороны, так что можно было задержаться на пару дней в Лондоне и найти подходящую для траура одежду. И спать в дороге можно было больше, тогда бы его мысли так не путались. И есть он мог бы как следует, тогда внутренности так не сводило бы.

И все ради чего?

Чтобы попытаться осмыслить потерю, в которой нет его вины.

– Красивый парк, – сказал Перри. – Хотя я не питаю симпатии к темным деревьям.

Кейт знал, что друг имеет в виду бук с темно-пурпурными листьями, гордость Роу. Кейт тоже считал, что бук диссонирует с естественной окраской других деревьев, но не мог сказать этого сейчас.

– К похоронам подходит. Роу интересуется… интересовался экзотическими деревьями. Мы проедем мимо его самых удачных приобретений. Деревья гинко, из Японии.

– Прелестно, – без энтузиазма сказал Перри.

Он тоже считает листву чужестранных деревьев слишком яркой? Пока люди вроде Роу заказывали издалека и пестовали деревья гинко, старых добрых английских дубов, так необходимых для кораблестроения, становилось все меньше.

Непатриотично. Кейт помнил, как высказал это Роу, когда был здесь в последний раз, теперь эта мысль казалась предательством.

Но он не любил неестественную темноту листвы этого чертова траурного бука.

Кейт посмотрел в другую сторону, на озеро и плакучую иву. Salix babylonica – вавилонская ива. Он помнил это название, потому что Роу часто цитировал Библию: «При реках Вавилона, там сидели мы и плакали…»