Дженни Герхардт - стр. 13
– Набрал, да мама говорит – мало.
– Я пойду с тобой, – сказала сестра. – Пойдешь с нами, Басс?
– Нет, – холодно ответил молодой франт; он завязывал галстук и злился, что ему мешают.
– Да там и нет угля, – сказал Джордж. – Разве что с платформы скинем. А когда я ходил, так и платформ с углем не было.
– Уж наверно были! – воскликнул Басс.
– Не было, – повторил Джордж.
– Пожалуйста, не спорь, – сказала Дженни. – Бери корзинки, и пойдем, а то будет поздно.
Другие дети, очень любившие старшую сестру, тоже собрались идти с нею: Вероника взяла корзиночку, Марта и Уильям – ведра, Джордж – большую корзину для белья, которую им с Дженни предстояло наполнить и тащить вдвоем. И тут Басс, тронутый готовностью сестры поправить дело и все еще сохранявший к ней какие-то братские чувства, предложил:
– Вот что, Джен. Ты иди с малышами к Восьмой улице и обожди у платформы. Я тоже там буду. Только, когда я подойду, чтоб никто из вас и виду не подал, что вы меня знаете. Просто скажите: «Мистер, сбросьте нам, пожалуйста, немножко угля!» Я залезу на платформу и сброшу сколько надо. Поняли?
– Хорошо, – сказала Дженни, очень довольная.
Они вышли из дому в снежную вечернюю мглу и направились к железной дороге. Там, где улицу пересекали широкие подъездные пути товарной станции, стоял недавно прибывший состав, груженный углем. Дети укрылись в тени одного из вагонов. Пока они стояли, дожидаясь старшего брата, пришел вашингтонский скорый – великолепный длинный экспресс с несколькими спальными вагонами новейшего образца; сверкали большие зеркальные окна, за ними виднелись пассажиры, утонувшие в мягких, удобных креслах. Дети невольно отпрянули, когда поезд с громом проносился мимо.
– Какой длинный! – сказал Джордж.
– Вот бы мне быть кондуктором в таком поезде! – вздохнул Уильям.
Одна Дженни промолчала, но мысль о дальних путешествиях, о роскоши взволновала ее больше всех. Как прекрасна, должно быть, жизнь богатых людей!
Вдалеке показался Себастьян; у него была энергичная, мужественная походка, и все в нем выдавало человека, который знает себе цену. Он был необычайно упрям и решителен, и если бы дети не исполнили в точности его наставлений, он прошел бы мимо, даже не подумав им помочь.
Однако Марта отнеслась к делу с должной серьезностью и пропищала, как было велено: «Мистер, сбросьте нам, пожалуйста, немножко угля!»
Себастьян резко остановился, посмотрел на них, как на чужих, и со словами: «Что ж, можно!» – взобрался на платформу и с удивительным проворством сбросил столько угля, что с избытком хватило на все корзины. Потом, словно не желая задерживаться в столь недостойном обществе, он поспешно перешел через рельсы и скрылся из виду.
На обратном пути они встретили еще одного джентльмена, на сей раз настоящего, в цилиндре и великолепном плаще; Дженни его тотчас узнала. Это был не кто иной, как сенатор Брэндер, только что вернувшийся из Вашингтона и не ожидавший от праздника ничего хорошего. Он приехал тем самым экспрессом, который привлек внимание детей, и, желая немного пройтись, налегке, с небольшим саквояжем в руках, направлялся в отель. И вдруг ему показалось, что он увидел Дженни.
– Это вы, Дженни? – окликнул он, замедляя шаг, чтобы вглядеться.
Дженни, узнавшая его еще раньше, вскрикнула: «Ой, это мистер Брэндер!» – и, отпустив ручку корзины, велела младшим скорее нести уголь домой, а сама побежала в противоположную сторону.