Джемма - стр. 24

– С утра изучишь структуру мира. Расскажешь мне в подробностях – все категории опишешь, как с нашей стороны, так и со стороны САМИХ. Это первое задание. И еще. К одиннадцати будь готова, пойдем к вновь родившимся. Там тоже для тебя будет много интересного.

Всю ночь Джемма изучала схемы, которые ей переслали уже к полуночи. И то, что она узнала было не просто потрясением. Это было взрывом, перемешавшим в ее голове все, что там сложилось годами.

…

– Ты, небось, в цирелии наметилась? Так забудь! У Эдванса была цирелия, говорят, она умерла. С тех пор он один, и ни с кем быть не собирается. Так что зубки не востри.

Айрин бежала вприпрыжку за Джеммой по коридору, и ее голос был похож на лай маленькой собачки. И Джемма вдруг поняла, почему так изменилась Айрин. Ей казалась очень глупой и странной эта причина. Но однозначно – причиной был Эдванс.

– И мы… В женском мире нет справедливости, это так? Мы живем, чтобы обеспечить их. Всем! Хлебом и удовольствиями, водой, светом, продолжением рода. Разве это правильно?

Бэлла молча сидела напротив Джеммы, и было ощущение, что она не слушает ее, а читает по губам. Она внимательно вглядывалась в лицо своей ученицы, ощупывала ее кожу, и у Джеммы было полное ощущение, что у нее не глаза, а щупальцы. Но зла в них снова не было, наоборот, лицо у Бэллы было мягкое, расслабленное, она просто изучала это распоясавшееся насекомое, следила куда оно поползет. А Джемма сама не знала зачем она это говорит, ее несло, как ком с горы, и остановится она не могла, уж больно потрясла ее воображение несправедливость этого мира. Бэлла встала, походила туда – сюда по комнате, и Джемма вдруг подумала, что дом ее наставницы очень подходит ей – такой же мощный, огромный, неуклюжий. Здоровенный стол с толстыми ногами, такие же стулья, плоский широкий шкаф, и что-то еще, то ли тумба, то ли комод – вот и вся обстановка в зале, а тяжелые деревянные двери, ведущие куда-то вглубь были закрыты, и что там за ними лишь угадывалось. Наконец, Бэлла перестала слоняться, открыла шкаф, который оказался буфетом, вытащила высокие бокалы и коричневую, похожую на глиняную бутылку.

– Айвовая наливка. Сама делаю. Будешь?

Джемма неуверенно кивнула, она уже приготовилась к самому худшему, но наставница не спешила ее убивать.

– И сухарики ореховые с инжиром. Тоже сама. Очень подходят, попробуй.

В толстых мужских (теперь Джемма хорошо изучила это слово) лапах Бэллы маленькая тарелка из почти прозрачного фарфора выглядела скорлупкой, но она аккуратно все расставила на кружевной салфеточке бережно вытащенной из буфета, кивнула головой

– Не захмелей, только.

Джемма растерянно поднесла к губам бокал – наливка была ароматной и воздушной, таяла во рту, как будто она вдохнула душистый газ, а сухарики нежными и ломкими, враз растаяв во рту придали наливке особый вкус. Бэлле махнула свой бокал до дна, налила снова и опять выпила.

Потом задумчиво пожевала сухарик, снова встала, открыла свой комод, вытянула большие глянцевые фотографии

– Смотри. Это – ваши лаборатории. Видишь, они тянутся по дуге с одной стороны моря, охватывают скобой Алиставию. Весь городской комплекс, а в нем сотни километров. А с другой стороны – глянь. Видишь? Это тоже лаборатории, только там производят мужчин.