Джемма - стр. 12
– Не надо было меня спасать, мама. Мы же таких, как я утилизируем. А ты спасла…
– Ты крошкой была, настоящая Дюймовочка, нежная, воздушная, невесомая. Разве я бы могла тебя убить? А генный материал оказался поврежден, впрочем так всегда рождаются переходные.
Румия помолчала, вытерла слезы, встала.
– И не только они… Все! Тебе пора. Видишь, нахлынула волна влажного аромата? Это Рассвет.
…
Небольшая вереница девушек, одинаковых, как кегли – стройных, высоких, белокурых выстроилась перед воротами, которые еще были закрыты. Закат еще не вошел в полную силу, впрочем здесь, за огромной каменной непроницаемой стеной его было и не видно, но аромат свежести и цветов уже щекотал ноздри. От девушек тоже пахло цветами, и у Джеммы было ощущение, что она в каком-то радужном сне, сказочном и тревожащем. Она стояла у ворот, держалась, как маленькая за холодную, костлявую руку Румии, и изо всех сил старалась справится с дрожью внутри.
– Мама, почему они одинаковые, как куклы? Их специально подобрали, у нас же вновь родившиеся разные, я то уж знаю. И рыжие есть, и брюнетки. А эти все, как выцвели.
– Заказ такой, Джемма. Впрочем, ты пока в эти дебри не лезь. Рано. Вон, смотри, Бэлла!
Вдоль ряда блондинок шла женщина. Она была огромной и неуклюжей, не толстая, а какая-то мощная, плотная, сбитая. Ростом на голову выше тоже не маленьких блондинок, она производила просто устрашающее впечатление, и Джемма аж присела от неожиданности. Но у Бэллы оказалось на удивление доброе, полное лицо, румяные щеки, на которых при улыбке мягких, немного бесформенных губ, играли ямочки, и небольшие неясного цвета глаза, добрые и ласковые. Румия отняла руку, коснулась поцелуем макушки Джеммы и подтолкнула ее вперед.
– Иди. Пора…
Глава 8. Алиставия
Берег был залит рассветом, молочно-перламутровые тона легкой дымки превращали яркую голубизну воды в нежную, скрытную, но было предчувствие, что встающий из -за леса огненный меч вот-вот сорвет эту вуаль, сорвет уверенно и немного грубо, но это насилие реке понравится. Джемма закат здесь встречала не часто, но те несколько раз она запомнила навсегда. Яркие лучи были безжалостны и горячи, они проникали прямо в сердце, поджигая в нем адский огонь, и это чувство было настолько прекрасным, что его хотелось повторять снова и снова. Тогда Джемма пряталась в высоких, пышных кустах у самой воды, замирая касалась прохладной глади голыми ступнями, и прикосновение реки тоже было чувственным, но спокойным, ласковым.
– Ты, дорогая, на Рассвет не засматривайся. Не готова ты еще к Закатам и Рассветам, опусти глаза. Многое еще пройдешь, пока я тебя отдам этой стихии, но время наступит, немного подожди. А теперь смотри.
Бэлла подождала пока вереница вновь родившихся подтянется к полосе воды, выстроится вдоль берега, прекратит щебетать. Прошла вдоль строя, как вояка на параде, остановилась около одной, тронула ее шелковистые кудри.
– Мэри! Ты будешь главной. Смотри, я тебе доверяю, следи за подругами, упустишь кого, будет беда.
Девушка пристально посмотрела в глаза переходной, улыбнулась розовыми губками, кивнула. И вышла из строя, встала чуть позади, напряглась от старания.
Бэлла снисходительно улыбнулась, повернулась к Джемме
– Они очень бестолковы. А честнее – полные дуры. Особенно эти – такие фарфоровые блондинки получаются из особенных клеток, их отбирают очень тщательно, модифицируют и хранят, как зеницу ока. В том мире такие женщины очень ценятся.