Джек-потрошитель с Крещатика. Пятый провал - стр. 27
– А он не пальнет в нас из лука? – спросила Чуб.
– Я так и не отыскала заклинание «невидима и свободна», – со слабой улыбкой сказала Маша. – Но есть не хуже – «хамелеон».
– Так он нас видит или нет?
– Он видит не нас, а двух сорок. Правда, в сорок киевляне тоже любили стрелять. Их считали ведьмами, и не без оснований, – Машино лицо посветлело.
Легко передвигая невесомое тело, она двинулась по гребню крыши в сторону еще не существующей площади Независимости, жестом предлагая второй «птице» идти за собой.
«Странные мы, пешеходные сороки какие-то», – проказливо подумала Чуб.
Как ни странно, ей очень нравилось здесь. В отличие от Прошлого 1888 года, древнейший Киев манил ее своей «настоящестью», неизвестной ей скрытой силой.
– Теперь мы идем как раз над будущей улицей Мало-Провальной, – сказала Маша некоторое время спустя. – А дальше вал пройдет по будущей улице Козье болото – до площади с таким же названием…
– Так все Провалля находится на месте защитного вала?
Чуб снова посмотрела назад – за стену. К «Золотым воротам» змеилась дорога, сейчас на ней не было ни караванов, ни даже одиноких всадников. Ворота были закрыты, поднят подъемный мост, и где-то вдалеке на солнце змеилась, мерцала в осеннем солнце еще полноводная река Лебедь.
– Не на месте вала, а за ним, – сказала Маша. – Святой Город был защищен стеной. Но все, что находилось за стенами, не было святым. И когда враги штурмовали эти стены, они падали мертвыми в Провалля, и когда друзья оказывались врагами, их казнили и сбрасывали с этих стен, и их головы сажали на колья у этих стен, чтобы разграничить рай и ад…
– Так все, что за стенами древнего Киева, – ад?
– Для кого-то это стало адом… При Ярославе в Киеве жило семьдесят, а может, и сто тысяч людей, после нашествия Батыя в Городе осталось две тысячи. Ты хоть понимаешь, сколько там притаилось смертей? – показала Маша на темную стоячую воду глубокого защитного рва.
И вода, скрывающая ров, вдруг показалась Чуб истинным входом в ад… было сто тысяч… осталось две… и еще тысячи убитых врагов… и все они покоятся там?
Маша покачала головой:
– Провалля – не ад. Но, что посеешь, то и пожнешь. И за пару столетий Провалля, и ров за стенами Города, и яр за ним успели стать чашей смертей, чашей боли и чашей отчаяния… Кстати, Драбские врата, сквозь которые в Киев вошел хан Батый, стояли как раз на месте вашего цирка.
Даша вздрогнула и на миг закрыла глаза – точно опять заглянула в страшную, наполненную кипящей адской лавой чашу Мистрисс Фей Эббот. Не души ли павших у Драбских врат она видела в той златой чаше на толстой витой ножке?
– Если Провалы – плохая энергия, почему мы используем ее? Ведь и наша Башня – Провал… и Малоподвальная, 13.
– Я тоже размышляла об этом, – сказала Маша. – Думаю, там стояли дозорные башни таких же защитников града, как мы. И не только смерти, но и высокие подвиги, жертвы видели эти стены… У каждой части стены своя история… я так думаю. И не удивительно, что именно здесь, на границе святости и смерти, образовался разлом… и появились Провалы. Огромные скопления той самой низшей энергии боли, смерти, отчаяния, которую так любят некроманты.
– А ты ничего не слыхала про церковь святой Ирины, которая однажды ушла под землю? – Чуб поискала помянутое строение взглядом.