Дюна. Мессия Дюны. Дети Дюны (сборник) - стр. 182
«Мы можем навсегда сгинуть в этом про́клятом месте, – подумала Джессика. – Никто даже не узнает…»
Ветерок поднимал облачка песка, и песчинки били по лицу. Он нес запах корицы, который источала ночь.
– Чувствуешь запах? – спросил Пауль.
– Даже через фильтры. Тут просто несметные сокровища – но воды здесь за них не купишь… – Она повела рукой. – Смотри: ни одного огонька.
– Фрименский сиетч, если он здесь есть, должен быть укрыт за теми скалами, – возразил он.
Над горизонтом по правую руку блеснула серебряная полоска: всходила Первая луна. Она поднялась; на ее диске отчетливо вырисовывался силуэт руки. Джессика внимательно оглядывала посеребренные лунным светом пески.
– Я поставил манок в самом глубоком месте нашей расщелины, – сообщил Пауль. – Когда я зажгу свечу, у нас будет около тридцати минут.
– Тридцати минут?
– Ну да, прежде чем он начнет звать… ну… червя.
– О. Понятно. Я готова – идем?
Пауль отошел – слышно было, как он поднимается к месту их дневки.
«Ночь – как тоннель, – думала Джессика, – дыра в завтра… если завтра наступит для нас. – Она потрясла головой, отгоняя тяжелые предчувствия. – Да что это я? Нельзя поддаваться мрачным мыслям – меня не тому учили!..»
Вернулся Пауль, поднял рюкзак и зашагал вниз. Дойдя до первой дюны, он остановился, поджидая мать – и не оборачиваясь, слышал ее мягкие шаги. Мерные тихие звуки на языке Пустыни были опасными звуками…
– Надо идти без ритма, – озабоченно сказал Пауль, припоминая, как ходят в Пустыне… это была память и реальная, и провидческая… – Смотри, – сказал он. – Вот как фримены ходят по пескам…
Он ступил на наветренный склон дюны и пошел вдоль ее изгиба, подволакивая ноги.
Джессика следила за ним шагов десять, потом пошла следом, подражая походке сына. Она уловила принцип: надо стараться имитировать естественные звуки Пустыни, возникающие от подвижек песка… от ветра. Но мышцы не желали следовать ненормальной системе: шаг… шарканье… шарканье… шаг… пауза… шарканье… шаг…
Вокруг них расстилалось само Время. Скальная стена впереди, кажется, вовсе не приближалась, а та, что осталась за спиной, все так же возвышалась над ними.
Тумп! Тумп! Тумп! Тумп! – застучало сзади.
– Манок, – сквозь зубы пробормотал Пауль.
Машинка стучала… и вдруг оказалось, что очень трудно не поддаться ее ритму, не шагать в такт ударам.
Тумп… тумп… тумп… тумп…
Они шли по залитой луной котловине, и мерный стук пронизывал все вокруг вниз и вверх, вверх и вниз по осыпающимся склонам дюн: шаг… шарканье… пауза… шаг… По крупному песку, почти гальке, на котором оскальзываются ноги: шарканье… пауза… пауза… шаг…
Напряженно вслушиваясь, они ждали, что вот-вот послышится знакомый шорох.
Когда же этот звук наконец пришел, он был вначале так тих, что шаги его заглушили. Но звук, приближаясь с запада, нарастал… становился все громче… громче…
Тумп… тумп… тумп… тумп… – усердно долбил манок.
Оглушительный шорох затопил ночь. Обернувшись на ходу, они увидели огромный движущийся вал песка.
– Иди, – прошептал Пауль. – Не оглядывайся!..
Сзади, от скал, раздался яростный шум, схожий со звуком обвала.
– Иди! – повторил Пауль.
Он отметил, что теперь обе стены, и впереди и сзади, были на одинаковом удалении.
А позади разъяренный червь крушил скалы, бился о них, и грохот сотрясал тьму.