Дымовое древо - стр. 60
– Не буду вас больше задерживать, можете идти, – сказал Шкип.
– Нет, не уходите, – схватила она его за руку.
– Это воистину трагично, – заметил он.
– Пойдём, Кэти, – сказал мэр. – Шкип выразит свои соболезнования позже.
Младший из спутников мэра бросил окурок в лужу.
– Мы совершили для вас долгое путешествие.
Теперь им нужно было заплатить. Кто будет платить?
– Это я должна дать вам пятьдесят песо? – спросила она. Никто не ответил. – А у вас есть… вы принесли… нет ли там чего-то ещё?.. – она повернулась к старику с копьём, но его лицо ничего не выражало – он не понимал по-английски.
– Да. У меня дома лежат останки тела Тимми, – подтвердил мэр. – Моя дорогая супруга не отходит от них ни на шаг, несёт безмолвную вахту, пока я не доставлю их вам. Да, Кэти, наш Тимми скончался. Пришло время надевать траур.
Сэндс прошёл мимо дома миссис Джонс раза три-четыре, пока не увидел, что внутри горит свет. К тому времени было уже после одиннадцати, но здесь люди устраивали себе долгую сиесту, а потом не ложились чуть ли не до рассвета.
Он взобрался по ступеням и остановился под прикрылечным светильником – неоновым кольцом в пестринках мелких насекомых. Через окно увидел её: она стояла посреди гостиной с растерянным видом. Рукой держала за горлышко бутылку.
Похоже, она его тоже разглядела.
– Хотите сигару? – спросила она.
– Что?
– Хотите сигару?
Совершенно простой вопрос, на который он не мог дать ответа.
– Я тут решила пригубить пару глотков перед сном.
Ему пришлось сделать шаг назад – она распахнула дверь, вышла и села на перилах крыльца. На ногах Кэти держалась не очень уверенно, и он ожидал, что она вот-вот рухнет в темноту.
– Хочу, чтобы вы тоже попробовали.
– Что это?
– Бренди.
– Не интересуюсь крепкими напитками.
– Так это рисовое бренди.
– Рисовое?
– Рисовое бренди. Ну… бренди. Рисовое.
– Вы себя чувствуете… – он прервался. Что за дурацкий способ начинать разговор. У неё же умер муж!
– Нет.
– Нет?
– Не чувствую.
– Вы…
– Я никак себя не чувствую.
– Миссис Джонс, – сказал он.
– Нет, не уходите, – ответила она. – Вот я до этого просила вас не уходить, а вы взяли и ушли. Слушайте, не волнуйтесь, я с самого начала знала, что он не вернётся. Вот почему я схватила вас за руку тогда в ресторане. Я знала, что надежды нет. Надежды нет, так что почему бы нам просто… не переспать?
– Господи Иисусе, – опешил он.
– В смысле, не прямо сейчас. То есть да, именно сейчас! Заткнись, Кэти. Ты пьяна!
– Вам бы лучше чем-нибудь подкрепиться.
– У меня есть немного свинины, если только она не протухла.
– Вот лучше бы вам и покушать, не думаете?
– И булочки ещё.
– Булочки, наверно… – Он не договорил. Хотел сказать, что булочки, возможно, впитают какую-то долю бренди, но стояла жара, шея у него обгорела и теперь болела, да и что толку было обсуждать впитывающие свойства разных видов пищи?
– Что с вами, молодой человек?
– Я живу без кондиционирования.
Она смерила его пристальным взглядом. Кажется, она была скорее безумна, нежели пьяна. Проговорила:
– Жаль слышать о вашем муже.
– Чего?
Она наполовину расстегнула блузку, и разрез открывался почти до пупка. Её бюстгальтер покрывал неожиданный узор из крошечных синих цветочков. По животу струился пот. У Сэндса и у самого проступила на коже болезненно-раздражающая сыпь от подмышек до сосков. Хотелось приложить к телу лёд. Хотелось, чтобы вдруг пошёл снег.