Дьявол тоже носит форму - стр. 17
— Потому что не хочу иметь с тобой ничего общего.
В ответ на это Булатов лишь усмехнулся. Колким взглядом очертил контур накрашенных губ, скользнул глазами по волосам, в которых путался злой ветер, и наклонился немного вбок, открывая вид на бездействовавшую хищницу, мигнувшую фарами.
— Садись. Я подкину. Так уж и быть, не оставлю даму в беде.
— Отвали. Так уж и быть, на первый раз забуду.
И неизвестно, кто из нас сильнее горячился. Я, прямо посылающая человека, способного превратить мою жизнь в ад, или Булатов, предлагающий мне помощь.
— Харе ломаться. На улице холодно, а ты полуголая, — нахмурился, словно и правда видел в этом проблему, а потом резко предостерег, отвергая любые попытки бегства, — если не сядешь, завтра весь универ узнает о твоей подработке. Найдешь другую — я и там отыщу. Так что не кривись, рысьеглазка, морщины тебе не пойдут.
— Рысьеглазка?
Наверное, Наташа что-то перепутала, и баловался Булатов вовсе не кальяном.
— Соболева же тебе не нравится, — прилетел все тот же нелогичный ответ.
Это не было оскорблением, и впервые я прикусила язык, боясь нарваться на прежнюю грубость. Мне не было места ни рядом с ним, ни в его машине, но я даже не заметила, как власть над ситуацией начала перетекать в другие руки.
В салоне авто пахло дорогим одеколоном и табаком с ментолом. Поездка в таком комфорте наверняка была бы запоминающейся, если бы не давящее чувство напряжения, осколками оседающее на коже. Ни мягкая обивка, ни кожаные сиденья, ни новейшая стереосистема не компенсировали жгучий ток, пронзающий воздух точно стрелами. Я сжала коленки и отодвинулась на самый краешек, чтобы даже случайно не коснуться грубой ткани мужских брюк, ощущая себя донельзя уязвимой. Нет, ну где были мои мозги? Что страшнее — плевки от однокурсников в случае раскрытия места работы или парень, расслабленно переключающий передачи?
Очевидно, что второе. Потому что прямо сейчас от резкого старта Ауди бросило вперед, и я в страхе схватилась за первое, что попалось под руку. Мое плечо от такой хватки давно бы заныло, но Булатов даже не поморщился.
— Ты точно умеешь водить? — сердце стучало как бешеное.
— Сомневаешься? — лукаво ухмыльнулся и произвел какие-то манипуляции со скоростями. Двигатель взревел, меня отбросило назад, а улицы за окном буквально слились в одну картинку.
— Придурок, затормози, мы же разобьемся!
Он не ответил. Запетлял между узкими проулками, в самый последний момент вписываясь в повороты, и ускорился, поддав газу. Я видела на его лице лукавую улыбку, такую спокойную и обманчиво нежную, что с трудом подавила импульсивный порыв вцепиться в руль и вывернуть. Мы ехали в сторону трассы, и если здесь его хоть немного сдерживал скоростной режим, то там цепи правил переламывались надвое.
Зажмурившись, я до одури вцепилась в него пальцам и пролепетала какие-то молитвы, не веря, что сдохну с этим придурком в один день. Но то ли он не захотел умирать, то ли запланировал прикончить меня каким-то более гуманным способом, однако мы со свистом проехали опасный участок и вылетели на прямую дорогу.
— Когда я отсюда выйду, я точно тебя прибью.
— Тогда мне нельзя останавливаться.
Резко вытолкнув весь воздух из легких, я уже собралась полить его отборным матом, выплескивая весь страх и поддаваясь слабому облегчению из-за того, что мы все еще живы, но Булатов оказался смышленее. Он наверняка знал, каким дьяволом я его окрещу, потому и выбил оттенки спокойствия одной фразой.