Дьявол тоже носит форму - стр. 10

Он отшатнулся, почти заорал, но вовремя сжал зубы. Шея, скулы, лоб — все полыхало огнем. Ревели мы почти в унисон.

— Ах ты стерва!

— Не надо было нарываться.

Меня трясло, тело сгибалось, от ужаса подкашивались ноги. Я вдруг осознала одну простую истину — мне конец. За каждую его слезинку я буду платить собственной кровью.

Все произошло так быстро, что однокурсники двинулись с опозданием. Заохали, запричитали. Облепили нас, как мухи, и пеклись, естественно, не обо мне.

— Что здесь происходит? — общую истерику мигом прекратил строгий голос, прогремевший, как гром.

Казнь, дорогой ректор.

Булатов вскинулся, оценил обстановку и, как зверь, почуявший свежую кровь, осклабился. В этот момент мы оба поняли, что я проиграла, а куш достался человеку, который практически ничего не сделал.

4. Глава 4

Седовласый мужчина в обычном вязаном свитере и брюках сначала посмотрел на «жертву» моей перцовки и лишь потом перевел тяжелый взгляд усталых глаз на меня. Ссутулившись и втянув голову в плечи, я затихла. Чтоб мне провалиться! Выставила себя полной идиоткой, да еще и перед кем — перед человеком, который в силу своих возможностей помогал мне и поддерживал. Поначалу я опасалась Михаила Аркадьевича, ведь поговаривали, что он мужик серьезный и ни с кем сюсюкаться не будет. Несколько прогулов, пропущенный зачет, заваленная сессия, и ректор без разбирательств подпишет приказ об отчислении.

Он вызвал меня один раз, второй. В кабинете почти ничего не говорил, только слушал. Вопреки пересудам, спросил о причине неявки. Я не стала кривить душой и, отчаявшись, вывалила всё как на духу. Принесла справки от врачей, показала трудовую. Он то ли пожалел, то ли махнул рукой. В любом случае, за прогулы меня никто не тюкал, преподаватели давали возможность пересдать. Я не знала, его ли это заслуга, но все равно поблагодарила. За человечность.

И сейчас так жестоко подставляла. От холодного голоса на висках пробился пот.

— Соболева, живо ко мне в кабинет.

Убрала баллончик обратно в сумку, стыдливо прикрыла щеки волосами и поплелась следом, пообещав себе, что, если пронесет, в будущем сначала сто раз подумаю и лишь потом на что-то решусь.

— Эй, Макс, ты в порядке? — спросил кто-то из девчонок.

Мне тоже было интересно. Все же Булатов не заслужил. А вдруг что с глазами будет?

В полной тишине мы с ректором поднялись на третий этаж. Я немного отстала, пытаясь отсрочить неизбежное. Подошли почти к кабинету, когда вдруг со стороны лестницы послышались громкие шаги. Проклятие это или спасение, но к нам спешил не кто иной, как Булатов.

— Михаил Аркадьевич, не надо, — подчеркнуто серьезно, — я сам виноват. Давайте это между нами оставим.

— Почему?

Я молчала, с беспокойством оглядывая краснющее лицо Макса. Мне еще никогда в жизни не было так стыдно. Бабушку бы точно удар хватил…

— Мы с Варей просто не поняли друг друга. Извините за беспокойство.

Я моргнула. Качнулась в сторону, подозревая слуховые галлюцинации. Я сплю или что?

Хватка на ладони дала ясный ответ — не сплю. И кошмар продолжается.

— Мы пойдем, а то на пару опоздаем.

Дежурная мина, лицо, выражающее полное смирение, и учтивость в его тоне меня как будто ошпарили. Невольно закрались сомнения, что у Булатова есть злобный близнец-двойник. Иначе эту перемену никак не объяснить.