Дьявол и Город Крови: Там избы ждут на курьих ножках - стр. 27
– А я и есть Бог, – усмехнулся собеседник.
– Ну-у-у-у… – еще круче. Самомнение незнакомца указывало на то, что у него была занижена самооценка, и он таким способом пытался ее поднять. – Как хотите, – Манька решила, что не стоить лезть в бутылку, доказывая незнакомцу, что нужно любить себя, каким уродился. Сама она никогда бы не согласилась считать себя кем-то другим, но запретить незнакомцу не могла, даже если это звучало кощунственно. Просто у него в голове каша.
Ее демократичность почему-то обидела спутника.
– Все почему-то ждут, что я начну исполнять желания, осыпать золотом и наказывать врагов. Мне всегда интересно, с какого рожна? – фыркнул он. – С чего решили, что враг заслуживает меньшей благосклонности и объемов золота? Вот ты, считаешь, Бог к тебе несправедлив?
– Ну-у, Бога я не виню, но мог бы хоть иногда помогать.
– Вот-вот! И никому в голову не приходит, что не Он вам обязан, в вы ему, – обвинил ее Дьявол. – Хотя бы за то, что обратил Бездну в Землю и позволил существовать всему сущему. Вот ты, что сделала для Бога? Чем отблагодарила Его?
– Свечки ставила, молилась, нищим иногда подавала… – припомнила Манька, отказываясь считать себя виноватой. Он бы еще грехи всего человечества поставил ей в вину. Что могла, то и делала, по мере своих возможностей.
– Какая польза Богу от свечек и молитв? И разве Богу они предназначались, а не Интернациональному Спасителю, который только и жив, потому что есть те, кто его помнит? – скривился, как от зубной боли, незнакомец.
– А бездомные собаки и кошки?
– Божьи твари прекрасно живут без человека. Животные должны жить в природе. Твои проблемы, Маня, как огородные сорняки – один порождает десять. Подобрала собаку, скормила последний кусок хлеба, и сама осталась голодной. А Богу от этого какая выгода? Что ему одна собака, когда сотни тысяч бедствуют? Подал Бог кусок хлеба, скормила кому ни попадя, а потом ждешь, что еще подаст? – Дьявол пожал плечами. – Вот смотрю на Помазанницу и душа радуется: берет быка за рога и на землю его, одной левой. И после этого обидеть ее – любимую или господина Упыреева, чтобы твоя правда восторжествовала? За кусок хлеба, который сам Бог и подал?
– Это что, Бога нет? – Манька сверлила незнакомца нехорошим взглядом.
Искушает ее? Объявить еретичкой решил?
И внезапно поймала себя на том, что не так много знает о Дьяволе. Лицемерный, лукавый, лживый, боится крестов и молитвы, изгнан из Рая, заведует чертями и демонами, в свое время даже Интернационального Спасителя пытался соблазнить, но тот ни государствами, ни хлебами, ни дружбой с ангелами не соблазнился…
А если правда Дьявол? К Спасителю Йесе он словами обращался, но что сказал, что ответил – в книге подробно сообщали, а как выглядел описать забыли…
Ее бросило в пот…
Но ведь она не Спаситель!
Она растерялась, не зная, как поступить: плюнуть в Дьявола, или обождать…
«Плюну, не плюну – жизнь переменится? Благодетельница полюбит? – горькая мыслишка отозвалась в сердце болью. – И с какой стати скажу: «Извините, ваше имя меня не устраивает, не могли бы вы назвать себя по-другому или убраться восвояси?» Если уж на то пошло, земля тут была государственная, и это от нее избавлялись.
Ишь, как ловко Помазанницу объявил святой!
Ком в сердце отчаянно завидовал хитро-мудрой изворотливости странного типа, а сознание, на удивление, осталось чистым. Холодный разум подсказывал, что с Богом Благодетельницы лучше не ссорится. Он ей, вон, целое государство отвалил.