Дьявол - стр. 31

И, усмехаясь, Людовик показал свои скверные зубы.

– Он – не я, – зашептал король фальцетом на ухо Оливеру, – потому что при всем моем гостеприимстве и родственных чувствах я бы не посоветовал ему приезжать в Амбуаз, хоть я этого от души и желаю!

Оливер отступил немного назад. Ему казалось, что король мог, подойдя слишком близко, подслушать его тяжкую думу.

– Государь, – сказал он задумчиво, – не следует лезть в пасть ко льву. Нехорошо, когда государи, посещая друг друга, полагаются на моральные подпорки, которые они сами же подпилили. Но еще меньше, ваше величество, должно полагаться на тлеющий зажигательный шнур: ведь бомбы и восстания не могут гарантировать взрыва в нужный момент. А молодой герцог бодлив, как бык. Если обитатели Льежа – а они еще более ненадежны, чем мои гентцы, да к тому же оружейники по профессии, – станут раньше времени размахивать красной тряпкой, то и бычок не будет особенно раздумывать, кого ему ближе и лучше поддеть на острые свои рога. Ну а разве его высокопреосвященство не опасается всего этого?

Король опять зашагал по комнате; всякий раз, проходя за спиной Оливера, он бросал на него искоса быстрый испытующий взгляд. Мейстер чувствовал этот взгляд по тому, как всякий раз слегка замедлялись шаги короля, и стоял не двигаясь. Вот король остановился у окна лицом к врывавшимся в него лучам солнца и, не оборачиваясь, начал тихо:

– Мне больно, Оливер, что сегодня ты не так прямодушен со мной, как я с тобой. Возможно, что у тебя есть на то свои причины: но смотри остерегайся, как бы я не подверг наши отношения роковому испытанию.

Он быстро обернулся и поймал мятежный взгляд Оливера; не будучи в состоянии победить этот взгляд, он поник головой.

– Оливер, – снова заговорил король, и его голос немного дрогнул, – ты первый, кто мне угрожает и кого я, однако, не обезвреживаю. Будешь ли ты мне за это благодарен?

– Да, – ответил подавленный мейстер.

– Ты думаешь, что Балю хочет заманить меня в ловушку?

– Государь, вы думаете, что я смолчал бы, если бы знал это или хотя бы предполагал?

Король приблизил свое лицо совсем вплотную к лицу Неккера, по лбу которого пошли красные пятна, потом он прошептал:

– Да, друг Оливер.

Мейстер закрыл глаза, чтобы не упасть на колени и не сознаться под пронизывающим и всезнающим взглядом государя.

– Ваше величество, – сказал он беззвучно, – неужели за моими честными, благоразумными и естественными возражениями можно заподозрить какую-то нарочитую осведомленность или злой умысел?

– Да, друг Оливер, потому что ты умен.

– Ваше величество, – простонал Неккер, – при чем тут ум?

– Этого я не знаю, Оливер, но я знаю, что, начнись наш разговор иначе, ты нашел бы другие ответы.

Король отвернулся и медленно пошел к двери. Тут он остановился и, держась за дверную ручку, спросил через плечо:

– Оливер, мой друг, ты думаешь, что Балю хочет заманить меня в ловушку?

Неккер с серым, окаменевшим лицом проговорил сквозь зубы:

– Нет, ваше величество, не думаю.

Король распахнул дверь.

– Пойдем, побрей меня, – приказал он.

Оливер последовал за ним в гардеробную. Одна из стен небольшой комнаты была занята огромным, великолепно граненным зеркалом, полученным в подарок от Венецианской республики в те дни, когда Людовик водил еще дружбу с ее союзником – герцогом Савойским, своим гостем, а не с миланским герцогом Сфорца. Король сел на стул о трех ножках с низкой спинкой, развязал шейный платок и откинул голову назад; его веки казались опущенными, но через ресницы он видел в зеркале каждое движение брадобрея, который со спокойным лицом взбивал мыльную пену в серебряном тазу. Когда лицо Людовика было намылено, губы его дрогнули под белой пеной, словно от беззвучного смеха. Мейстер ловко и привычно правил бритву.