Дядя Динамит - стр. 7
– Ты не забыл, что я женюсь на Гермионе?
– Да ну ее!
– Дядя Фред…
– Советую как друг. Ты тонкий, трепетный человек, склонный к меланхолии. Помню, на этих бегах, когда полисмен взял тебя за шиворот… Одно слово – Гамлет. Тебе нужна веселая, добрая жена, которая поставит капкан на епископа, если он у вас заночует. Сомневаюсь, чтобы твоя Гермиона проткнула кому-нибудь грелку. Нет, она не для нас. Пошли телеграмму понежней – прости, передумал и так далее. У меня есть бланки.
Лицо у Мартышки озарилось неземным светом.
– Дядя Фред, – сказал он, – дикие кони не оттащат меня от этой девушки.
– Они и не станут, – заверил граф.
– Я ее боготворю. Я готов для нее на все. Вот, к примеру, она думает, что я не пью. А почему? Потому что она сказала, что молодые люди только и делают, что пьют, как насосы. А я говорю: «Пьют? Не понимаю! Я – в рот не беру». И пожалуйста.
– Значит, когда ты к ним приедешь…
– …дадут лимонада. Я на это шел. Тяжело, но выдержу. Сказано тебе – боготворю. Если уж она не ангел в человеческом облике – я и не знаю, где эти ангелы. До сих пор я не умел любить.
– Что ж, мог научиться. Я заботливо созерцал пятьдесят семь твоих попыток, начиная с веснушчатой девицы в танцклассе, которая дала тебе в глаз ведерком, и кончая…
Лорд Икенхем искал слова. Мартышка ждал.
– …кончая этим гибридом Джордж Элиот, Боадицеи и покойной миссис Кэрри Нейшн. Этой пламенной гувернанткой. Этой крутой девицей, с которой ни один разумный человек не войдет в темную аллею.
Мартышка встал.
– Присоединимся к дамам? – спросил он.
– Их нет, – отвечал дядя.
– Сам не знаю, зачем я так сказал, – совсем расстроился племянник. – В общем, не говори ты глупостей, сыграем лучше в бильярд.
Глава 3
1
Наутро с легким сердцем, с песней на устах Мартышка отбыл в Эшенден. Лорд Икенхем благосклонно помахал ему вслед, стоя на ступенях портала.
Ничто не окрыляет влюбленного сильнее, чем гордость, которую испытывает он, когда отвергнет искушение. Вспоминая, с каким упорством противостоял он соблазнам приятных и полезных развлечений, Мартышка возвышался духом.
Приятных и полезных! Мало кто был так близок к восклицанию «Еще чего!», как Мартышка, в чьей душе не совсем утихли недавние соблазны. Нет, искушать человека, который отринул всякий порок! Вздрогнув от омерзения и гнева, Мартышка загнал соблазны в подсознание, сознание же обратил к более приятным сюжетам, а именно – к встрече с родителями невесты.
Он мало знал о них, но предполагал, что они достаточно умны, чтобы распознать добро, а потом, такой человек, как он – стойкий, трезвый, чистый, – очарует их с первой минуты. «Он просто прелесть!» – напишут они Гермионе, а старый добрый Босток, поистине – герой Диккенса, скажет своей жене (мягкой, уютной, добродушной): «Дорогая моя, давно не видел такого приятного юноши!» и, возможно, прибавит: «А ты?» Словом, Мартышка предвкушал, как прижмет их к своей груди.
Поэтому он огорчился, заметив, что это нелегко. Чтобы прижать хозяев к груди, надо войти в дом, а тут получилась заминка.
Дом Бостоков восходил к тем дням, когда жилища строили не для того, чтобы надеть там шлепанцы и закурить трубку, а для того, чтобы отражать врага, вооруженного тараном. Входные двери были массивны, к тому же и закрыты. Звонок не работал. Мартышка навалился на него всем своим весом, но тщетно; и задумался, что же делать.