Двум смертям не бывать - стр. 17
Оруженосец посмотрел на протянутый кубок.
– Я уже много выпил…
– Пей и не спорь.
Парень покорно принял вино.
– А теперь, – сказал маркиз, забирая у Хлодия пустой сосуд. – Вот эта… Сударыня, проводите юношу – вон туда. И позаботьтесь, чтобы он не остался разочарованным.
– Да, господин.
Рамон бросил девице монету. Пара исчезла за пологом.
– Становится скучно. – Дагобер вернулся на стул, девушка тут же взобралась на колени. – Давай разберемся с этими красотками и съездим в деревню тут, неподалеку. Поймаем крестьянку… а может, не одну.
– Здесь не твои земли.
– Нет, но хозяин где-то здесь. – Маркиз огляделся. – Был. Найдем, на коня посадим, авось не свалится. Поехали?
Рамон поморщился, в который раз протянул слуге опустевший кубок. Потрепал по щеке ластившуюся у ног девицу.
– Остынь, спят все уже.
– Веселее будет.
– Наши все спят.
– Слышу, как они спят, – хохотнул маркиз, мотнув головой в сторону тканой стены, из-за которой доносились женские стоны.
– Не хочу. Мне и тут неплохо. Да и крестьянки надоели – не поверишь как. – Рамон провел ребром ладони по шее. – Раз за разом находится девка, уверенная, что зачнет и родит мальчика, которого господа заберут воспитывать в замок. Ну и ее заодно.
– И как? Много парней за два года заделал?
– У меня нет детей. По крайней мере тех, о которых я знаю. Оно и к лучшему. Растить сына, зная, сколько ему отведено… А бастард – не наследник.
– Почему вы вообще так носитесь с ублюдками? – поинтересовался Дагобер. – Воспитатель твой; святоша этот, Эдгар.
Рамон отставил вино, поднялся. Протянул руку девушке, помогая встать.
– Потому что на них проклятие не падает. А роду нужны мужчины, хотя бы такие.
– Не боитесь, что один из них вдруг решит присвоить титул?
Рыцарь невесело усмехнулся.
– Мой прадед незадолго до смерти усыновил своего бастарда по всем правилам. Через двадцать лет молодой человек попал под грозу. Хоронили уголья. Прости, я, наверное, пойду. Развеюсь. Когда вернуться, забрать Хлодия?
– Под утро приходи. – Маркиз тряхнул тихонько посапывавшую девицу, та подняла голову, захлопала глазами. – Пойдем-ка, милашка, он прав, хватит тратить время на болтовню.
Рамон со спутницей осторожно обошли устроившуюся прямо у шатра пару.
– Куда мы? – осторожно поинтересовалась девушка.
– Ко мне. Чтоб никто не мешался.
У шатра его окликнул Бертовин:
– Моего парня не видел?
– Он у маркиза в шатре. С женщиной.
– Я не разрешал ему…
– Я разрешил, – отрезал Рамон. – Вернее, приказал. Умирать он взрослый, а гулять – нет?
– Взрослый… два остолопа, на полчаса без присмотра нельзя оставить.
– Придержи язык. Я пьян и буен.
Бертовин хмыкнул и растворился в темноте.
Рамон откинул полог. Дурашливо-галантный поклон не вышел: земля покачнулась, и пришлось вцепиться в растяжку, удерживающую шатер. Выпрямившись, зашел вслед за девушкой, указал на ложе:
– Раздевайся.
Она кивнула, начала торопливо стаскивать одежду. Мужчина попытался было снять котту, запутался, опустился на пол с глупым смехом. Девушка бросилась помогать – оказалось, что не расстегнута заколка, удерживающая одежду у горла. Выпутавшись из котты, Рамон махнул рукой на остальное, кое-как взгромоздился на ложе. Женщина в одной рубашке упала рядом, притянутая жестким рывком. Тратить время на то, чтобы раздеть ее окончательно, Рамон не стал.