Двуликий Берия - стр. 53
Значит, Берия в то время был уже вхож к Сталину и делал красноречивый намек Лазарю Моисеевичу, что просьбы закавказских коммунистов, скорее всего, будут удовлетворены генсеком. Лаврентий Павлович знал, что группировка Орджоникидзе – Ломинадзе впала в немилость у Сталина, и не пожалел критических стрел в адрес близкого к ней Орахелашвили и брата Серго Орджоникидзе Папулию (оба они погибли во время Большой чистки). Очевидно, аргументы, изложенные в письме, нашли понимание у Иосифа Виссарионовича. В октябре 1932 года Берия был утвержден главой коммунистов Закавказья.
О конфликте Берии с Орахелашвили, случившемся в 1932 году, рассказывал в конце 70-х Ф. Благовещенскому один из ближайших соратников Берии П.А. Шария: «Конфликт дошел до того, что обоих вызвали в Москву, чтобы там сделать выбор в пользу одного».
В это время Акопов, секретарь Тбилисского горкома, явился на партсобрание в ИМЛ Грузии (который возглавлял Шария. – Б. С.), чтобы «пронюхать», куда же идет дело: он был уверен, что Шария это знает. А тот «не знал» и в своем выступлении говорил о том, что нужно усилить воспитательную работу, что приоритет слишком отдан работе организационной. Акопов на основе этого решил, что победа будет за Орахелашвили, – и соответствующим образом себя повел. Но тут сделался известным противоположный выбор Москвы – и Акопов поспешил в Орджоникидзе (Владикавказ), чтобы встретить возвращающегося с победой Берию и на аэродроме сказать ему о «провокации», которую организовал Шария в своем институте.
Вскоре после этого в ИМЛ отмечали 40-летие литературной деятельности Горького. Шария опаздывал (был у больной матери), просил подождать, но заседание начали без него. Когда он явился, то взял из зала и вместе с собой провел в президиум Марию Орахелашвили (жену только снятого и переведенного в Москву первого секретаря Заккрайкома Мамии Орахелашвили. – Б. С.) – старую большевичку, наркома просвещения, члена правления института. Это было сочтено за демонстрацию, и вскоре Шария «сам ушел» из института. За девять месяцев опубликовал три книги. Потом под угрозой исключения из партии (этот ультиматум ему предъявил сам Берия) снова вернулся на партийную работу…
В конфликте Берия – Орахелашвили Шария «не хотел групповщины, считал, что «виноваты обе стороны», и «прямо говорил» им об этом. Но, «конечно, правильно» решение в пользу Берии. «Берия – фигура, – говорит Петр Афанасьевич «конфиденциально», и кулак его сжимается, как бы отражая волевой характер «фигуры» (что-что, а сильная, жестокая воля, до беспощадности к другим, у Лаврентия Павловича действительно была. – Б. С.), – а Орахелашвили…» – и рука бессильно-недоумевающе расслабляется, и фраза остается незаконченной. Он прибавляет про Берию: «Но дальше республики я бы его не пустил». Лаврентием Павловичем он не назвал его ни разу».
Что ж, насчет того, что политический потолок Берии – это руководство республиканской парторганизацией, Шария, пожалуй, прав. Только неизвестно, зародилось ли это мнение у Петра Афанасьевича еще в 30-е годы или уже во Владимирской тюрьме, после падения неудачливого патрона. Лаврентий Павлович действительно преуспевал в Москве только тогда, когда выполнял административно-технические функции: по указанию Сталина чистил НКВД от людей Ежова, руководил народным хозяйством в годы войны, возглавлял работу по созданию ядерного и термоядерного оружия. Попытка же играть самостоятельную политическую роль после смерти Сталина за какие-нибудь три месяца закончилась полным крахом.