Двухместное купе - стр. 31
– А ты? – спросил Толик.
– Я-то русский! – хохотнул Заяц.
– И я – русский.
– Ладушки... – сказал Заяц. – Тогда кто же это за тебя на соревнованиях болел?
– Я болела! – с вызовом сказала Лидочка.
– Заткнись, сявка малолетняя. Отвечай, Самоха!
– Ну, дед еще болел, бабка...
– О, бля! Чего и требовалось доказать! – повернулся Заяц к своим. – То-то мой пахан тогда вернулся с соревнований и спрашивает: «А что за старые жиды за вашего Тольку Самошникова болели?!»
– Й-е-эх!!! – на высокой звенящей ноте дико вскрикнул Толик-Натанчик и по рукоятку всадил большую отвертку в тощий живот Зайца.
У Зайца потрясение открылся рот, страшно округлились глаза, и все гаражи огласились его тихим, очень испуганным визгом:
– Убили-и-и-и-и!..
– Атас, пацаны!!! – крикнул кто-то из зайцевских. – Рвем когти!..
Все четверо в панике бросились к выезду из гаражей...
Заяц протянул было слабеющие руки к Толику, хотел ухватиться за него, чтобы не упасть...
...но Толик резко выдернул окровавленную отвертку из теряющего сознание Зайца и бросил ее на пол гаража.
Не найдя опоры, Заяц зажал живот руками и, тоненько завывая от боли и ужаса, спотыкаясь, тихо побежал вон из гаражей...
Толик решительно сел за руль «Запорожца», моментально завел двигатель и буквально прыжком вылетел из гаража!
– Давай в машину этого мудака! – крикнул он Лидочке.
В секунду догнал Зайца, выскочил из-за руля и вместе с Лидочкой втащил его в машину...
... А потом «Запорожец» без номеров мчался несколько кварталов до травматологического пункта...
– Держись, сволочь!.. – кричала Лидочка Зайцу, зажимая ему рану рукой. – Не подыхай, подоняра!!!
ПРИЕМНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ПУНКТА ТРАВМАТОЛОГИИ
Еше через несколько минут Заяц уже лежал в приемном покое, над ним хлопотали врачи, а Лидочка отмывала руки от крови Зайца.
Один из врачей повернулся к Толику-Натанчику и спросил:
– Не знаете, кто это его?
– Я, – ответил Толик.
ИСПОЛКОМ КАЛИНИНСКОГО РАЙОНА
–...комиссия по делам несовершеннолетних при исполкоме Калининского района, приняв к производству материалы следствия по обвинению бывшего ученика шестого класса Самошникова Анатолия Сергеевича по статье сто восемь части второй Уголовного кодекса РэСэФэСээР, предполагающей нанесение умышленных тяжких телесных повреждений причинивших расстройство здоровья с угрозой жизни потерпевшего... – без единой паузы монотонно читал председатель комиссии...
Крохотный зальчик, несколько рядов стульев.
Люди сидят лицом к столу, за которым заседает комиссия.
Между столом комиссии и первыми рядами стульев, сбоку, у окна, на табурете сидит наголо остриженный Толик-Натанчик. По бокам – два молоденьких милиционера.
В первом ряду сидят сильно захмеленные родители Зайца. Папа Зайцев, все время порывается что-то выкрикнуть. Наконец это ему удается:
– Я б таких, бля, которые за нашими рус-с-скими спинами... вааще – расстреливал!!!
Подавленные Лифшицы, Самошниковы и все Петровы сидели сзади Зайцевых – во втором ряду.
Серега Самошников нагнулся к первому ряду, тихо сказал хмельному папе Зайцеву:
– Вот если я тебя сейчас удавлю, тварь подзаборная, меня точно приговорят к расстрелу. Но мне на это будет уже наплевать!..
Толик даже глаз не мог поднять на своих...
– Боже мой... Ну почему они его так плохо остригли?.. – заплакала Любовь Абрамовна.