Двойня для Чайлдфри - стр. 9
Илонка объявила подругам, что день рождения отмечает в «Саламандре», и Катя поначалу идти отказывалась категорически.
— Илонка, это же самый крутой клуб, там такая публика навороченная, ну чем тебе «Лабиринт» не угодил?
— Расслабьтесь, девочки, обычная тусня, только пафоса больше, — не соглашалась именинница. — Выпьем, потанцуем, далась вам эта публика!
— Мне туда идти не в чем, — предприняла последнюю попытку Катя, но тут же сдалась под напором настойчивой подруги:
— Я тебе платье дам, оно мне в груди тесновато, я так и не носила, тебе будет в самый раз. Ну Кать, ну пойдем, ну что поделать, раз у тебя подружка мажорка!
И как тут откажешь? Настя в прениях участия не принимала, к ночным клубам и танцам она относилась философски и воспринимала их как данность. В любое подобное заведение Настюха заявлялась в драных джинсах и черной облегающей майке и искренне недоумевала, к чему столько шуму из-за какого-то шмотья.
Платье и правда оказалось бомбическим. Оно прекрасно оттенялось Катиным шикарным морским загаром и неимоверно шло к ее карим глазам.
Нюдового оттенка, шелковое, на бретелях, платье облегало фигуру и так нежно обволакивало кожу, что Катерина сразу в него влюбилась. Даже специально под него купила на распродаже туфли — естественно, на высоченном каблуке.
Высоко поднятые и уложенные волосы, помада глубокого алого оттенка — и за Катей в «Саламандре» началась настоящая охота. Но надо отдать должное заведению, наглеть никто не наглел. То ли внушительные силуэты охранников способствовали порядку, то ли статусность посетителей — мало ли, кто здесь и с кем. Так что Катя расслабилась и натанцевалась от души.
Прибежала в туалет подправить прическу и подкрасить губы. Уже готова была вернуться в зал, как тут дверь распахнулась.
Внутрь ворвался молодой человек, быстро осмотрелся и, схватив Катю в охапку, затолкал в ближайшую кабинку. Закрыл задвижку, привалился к двери и только потом заглянул ей в лицо. И выдохнул в изумлении, смешанном с восхищением:
— Ух ты, какая девочка! — но больше ничего сказать не успел. Снаружи послышался шум, в туалет ввалились несколько человек, по-видимому, охранники.
— Где он? Он сюда забежал? — прогремел недовольный голос с явной одышкой.
— А пес его знает. Слышь, ты, ты здесь? Лучше сам выходи, тебе и так, и так…
Катя как-то отвлеченно, как будто со стороны, отметила, что обнимавший ее молодой человек хоть тоже после бега, дышал ровно, а не сипел и не хрипел, как старый отработанный мотор.
— Помоги мне, — раздалось у нее, нет, не в ухе, где-то внутри, — помоги, а то мне правда…
Катя смотрела в его черные как угли глаза будто завороженная. Они и горели сейчас как угли. Она не знала, что нужно делать, но он сам привалился всем телом, прижал ее к двери и глухо толкнул дверь локтем. Потом коленом, потом снова локтем.
Движения и толчки были ритмичными, и Катя не сразу поняла. А когда сообразила, у нее, наверное, даже ногти покраснели. И волосы.
— Ну же, не молчи, — снова зазвучало где-то внутри, — подыграй мне, давай! Такая красивая девочка…
От его шепота не то, что мурашки, целые муравейники побежали по всему телу. Ноги вдруг подогнулись, и Катя схватилась за смуглую шею, обрамленную черным вырезом футболки.
От его тела исходили невидимые волны, вырывающие ее из реальности и делающие ее собственное тело легким и невесомым.