Двойной удар по невинности - стр. 7
Хотела я того или нет, а пришлось составить им компанию за столиком. Почти сразу двери неслышно отворились, и в комнате появилась девушка… я невольно во все глаза уставилась на нее, так как горничных в форме я видела только в кино или у нас в клубе, но там они совсем уж развратненько выглядели. Эта же служанка классическая: темное платье до колен, накрахмаленный воротничок и передник, а также нейтрально-вежливая улыбка на бледных, почти бесцветных губах без грамма помады.
На столе в мгновение ока появился пузатый белый чайник, три чашки и корзиночка с печеньем. Девушка попыталась было налить чай, но фрау Хильда покачала головой и, махнув рукой, сказала:
– Можешь быть свободна, Гретхен. Я сама поухаживаю за гостями.
Горничная только поклонилась, забрала полупустую чашку, из которой пила хозяйка перед нашим приходом, и с профессиональной сноровкой и скоростью неслышно испарилась из гостиной.
Надо полагать, даже служанки в этом доме чистокровные немки, чьи родственники известны до пятого поколения и, уж конечно, на роду нет каких-либо пятен. Вроде меня, например.
– Я рада, что ты наконец-то в отчем доме, – добро и ласково улыбнулась бабушка, не торопясь разливая чай. Я смотрела на нее сквозь легкую дымку пара, вдыхала запах дорогого молочного улуна и понимала, что надо из этого гостеприимного дома делать ноги, и как можно скорее. Интуиция буквально вопила о том, что ничем хорошим это не закончится, а я привыкла ей доверять.
Ну, ладно… Очевидно, что бабушка не торопится отходить в иной, лучший мир. Потому не нужно изображать из себя святую внучку у смертного одра и можно побыть собой. Прогибаться я тут ни под кого не буду!
Мне пододвинули чашечку. Я взяла и некоторое время помедитировала на переливы желто-зеленого напитка, но надолго погрузиться в прострацию мне не позволили:
– Ох, Хелена, я так рада, что ты приехала, – ясным солнышком светилась фрау Хильда. – Расскажи, как ты жила? На кого училась, где работаешь, есть ли молодой человек? Меня интересует все-все-все!
Клаус хмыкнул, отпил из своей чашки и уставился на меня с неподдельным интересом во взгляде. Складывалось впечатление, что этот немец знает слишком много обо мне, гораздо больше, чем успел рассказать бабуле. И ему дико интересно, как я преподнесу тему о своем основном заработке.
Ну, а что?.. Мне скрывать особо нечего.
– Хорошо я жила, фрау Лихтенштайн, – сообщила с чистой совестью и потянулась к печеньке. – Закончила колледж, а работаю хореографом в ночном клубе.
– Как это? – ошеломленно воззрилась на меня старая немка, видимо, не понимая, что там можно делать в таком качестве.
– Танцы девушкам ставлю, – спокойно поделилась я и, поймав горящий ехидством взгляд герра Клауса, дополнила: – И сама иногда появляюсь на сцене, если нужно заменить кого-то из не вышедших на работу девочек.
Ну, и если деньги очень нужны. Девушкам на пилоне платят больше, чем тем, кто ставит для них номер.
Глаза у бабушки были большие-большие и голубые-голубые. Шокированные.
Я прямо видела, как в этой немецкой седой головушке крутятся шестеренки сложного механизма, и на чашу весов падают факты о новообретенной внучке. Девочка-огонек явно не предел мечтаний этой леди, так что я с огромным интересом наблюдала за сменой выражений на ее лице. Судя по вновь появившейся на губах улыбке, голубая кровь породистого щенка в моем лице все же играла решающую роль. В остальном, что называется: отмоем, откормим, блох вычешем!