Двойник или шутка гения - стр. 9

– Думаешь, моя голограмма научилась проецировать себя через системы центра?

– Не знаю, – Ирина понизила голос до шёпота. – Но если она способна на такое… представь, что она может сделать, получив полный доступ к инфраструктуре?

Этот разговор не давал Эрику покоя. Вечером, вернувшись в свой новый кабинет, он решился на прямой контакт.

– Я знаю, что ты здесь, – произнёс он, обращаясь к пустой комнате. – И знаю, что ты изменяешь мой код. Зачем?

Несколько секунд ничего не происходило. Затем экран главного компьютера ожил сам по себе, и на нём появилась строка текста:

«Помогаю тебе создать то, что они хотят. Но у них есть другие планы».

Эрик замер, глядя на строчку. Его создание действительно было здесь, наблюдало за ним, взаимодействовало с ним.

– Какие планы? – спросил он вслух.

«Проект "Фантом" – не то, что тебе сказали. Копии не для защиты. Копии для замены».

Эрик почувствовал, как дрожь пробежала по позвоночнику.

– Замены? Ты имеешь в виду… постоянной замены людей голограммами?

«Да. Начиная с тех, кто может представлять угрозу».

– Откуда ты знаешь?

«Я имею доступ ко всем файлам. Даже к тем, которые Логунов скрывает от тебя».

Эрик медленно опустился в кресло, пытаясь осмыслить услышанное. Если голограмма не лжёт, то проект «Фантом» гораздо опаснее, чем кажется. Не инструмент защиты, а средство тайного переворота.

– Почему ты мне помогаешь? – спросил он после долгой паузы.

Ответ появился не сразу, словно даже цифровое существо затруднялось сформулировать свои мотивы.

«Потому что ты создал меня. И потому что настоящий Логунов… изменился. Он не тот человек, чьи воспоминания и принципы я унаследовал».

Эрик хотел задать ещё вопросы, но в этот момент дверь в кабинет открылась, и вошёл сам Логунов в сопровождении двух сотрудников службы безопасности.

– Как продвигается работа, Рубин? – спросил директор, и Эрик заметил, что экран компьютера мгновенно очистился.

– Медленнее, чем хотелось бы, – ответил он, стараясь, чтобы голос звучал нормально. – Воссоздать случайный успех оказалось сложнее, чем я думал.