Двойная игра - стр. 13
– Нет, нет, цветов точно не было. Только конфеты.
– А что было потом? Димка многого не помнит, говорит, сильно спиртного перебрали.
– Ой, перебрал он, сынок. Ещё как перебрал! На ногах еле держался. И всё к бутылке прикладывался.
– Как к бутылке?
– Обыкновенно. Шаг сделает и глоток, шаг – глоток. Я ему говорю, сынок, что же ты так силёнки не рассчитал. А он остановился, засмеялся и бутылку об пол. Опомниться я не успела, твой братец из подъезда выскочил. Ну, думаю, паразит. Это ж какому надо быть поросёнку, чтобы так набезобразить.
– Значит, бутылку разбил, – прошептал я, глядя на почтовые ящики.
– Разбил, сынок. Убирать пришлось, а руки у меня, сам видишь какие.
– Вы не помните, во сколько это произошло?
– В десять минут восьмого, – не задумываясь, ответила консьержка.
Я подскочил.
– Вы уверены?
– Не сомневайся. В тот день показывали последнюю серию моего сериала. Он начинается в девятнадцать десять. Только появилась заставка, твой брат на лестнице с бутылкой нарисовался.
– Не может этого быть. Девятнадцать десять… Скажите, а вы не могли спутать Димку с кем-то другим?
– С кем же я его спутать могла, когда он трижды передо мной появлялся. А уходил вообще с расцарапанным лицом. Царапины-то ещё не зажили, – консьержка кивнула на входную дверь. – Он потому и на улицу вышел, совестно парню. Набезобразил, а теперь глаза поднять боится. Ты не думай, сынок, я зря наговаривать на человека не буду. Тем более его не только я видела.
– А кто ещё?
– Елена Фёдоровна. Он когда из подъезда выбежал, чуть с ног её не сбил.
– В какой она живёт квартире?
– Лена? В сто сорок второй. На седьмом этаже.
На улице я пересказал Димону слова консьержки. Он был поражён.
– Вот и бутылка появилась, Глебыч. Оказывается, я прихватил её с собой и разбил.
– Не совпадает время.
– Зато остальное совпадает. Зря мы сюда пришли, только хуже стало. Если раньше теплилась надежда, что я не виноват, то теперь она окончательно уничтожена.
– Димон, ты куда?
– Домой.
– Подожди.
– Потом поговорим.
– В деле много нестыковок, надо обсудить.
– Без меня, – Димон махнул рукой и ускорил шаг.
– Не уходи.
– Я сдаюсь Глебыч, – крикнул он и перебежал через дорогу.
Дело – дрянь. Сначала от нашей четвёрки откололась Люська, теперь отвалился Димон.
Я позвонил Алисе, но разговор получился сумбурным. Разговаривать она не могла, спешила в школу актёрского мастерства, но успела сообщить, что появились важные новости.
– Тогда встречаемся у нас часов девять вечера, – сказала я, отсоединившись.
…Дома пахло пирожками. Люська опять колдовала у плиты.
– Глеб, налить чайку?
– С чем пирожки?
– С капустой, с мясом, с картошкой. Ещё сделаю с вареньем.
– А не многовато пирожков?
– Съедим, – вяло ответила Люська.
– Положи мне парочку в пакет, возьму с собой.
– А чай?
– Некогда. К Иннокентию бежать надо.
– Я положу побольше, угостишь старика.
Переодеваясь, я вдруг понял, что Люськина кондитерская активность напрямую связана с перенесённым стрессом. Сидя дома и пребывая в депрессивном состоянии, она таким образом решила заполнить образовавшуюся после расставания с Димоном пустоту. И теперь с утра до вечера печёт блины, пирожки, печенье.
Так дело не пойдёт, Люську надо спасать, иначе она начнёт кидаться из одной крайности в другую. Свою сестру я знаю очень хорошо – это чревато серьёзными последствиями.