Двойка по поведению - стр. 29
С Роговой Лиза знакома не была – она окончила гимназию за месяц до прихода нового директора. Но большинство педагогов знала прекрасно, и это ее несколько смущало. Трудно ощутить себя полноправным коллегой среди тех, кто еще относительно недавно ставил тебе оценки в дневник.
Кира Анатольевна несказанно изумилась, когда на предложение перейти работать в Двадцатую гимназию Лиза ответила, что подумает.
– Н-да?.. – хмыкнула Рогова и дала на раздумья три дня.
Лизе хватило и двух. Потому как на следующий день она случайно встретила на улице Пирогову.
С Галиной Антоновной у Лизы всегда были отношения, которые принято называть «ровными». По химии она имела твердую четверку, заработанную не талантом и интересом к предмету, а усидчивостью, ответственностью и обязательностью. То есть теми качествами, которые Пирогова считала достойной заменой и таланту, и интересу. В своем легендарном кондуите учительница химии никогда не ставила против фамилии Саранцевой замечания, что уже можно было расценить как большую похвалу.
– Я слышала, тебя пригласили к нам на работу, – с ходу заявила Пирогова.
– От кого слышали? – удивилась Лиза столь быстро разлетевшейся информации.
– Естественно, от Капитолины Кондратьевны, – произнесла Галина Антоновна таким тоном, словно это было озвучено во всех телевизионных новостях, причем на всех каналах. – Она же всегда все и обо всем знает. Капитолина Кондратьевна с ее исключительной осведомленностью – это же почти символ нашей гимназии. Или… – Пирогова криво усмехнулась, – клеймо.
– Так она по-прежнему работает?
По Лизиным прикидкам, Капитоша уже несколько лет как могла позволить себе заслуженный отдых. Опять же Лизе всегда казалось, что новая метла по-новому метет, выметая в первую очередь секретаря прежнего директора.
– А что ей станется? Выглядит прекрасно, чувствует себя замечательно, начальству, как обычно, предана, а Рогова – умная женщина, понимает, что такого вездесущего секретаря она себе сроду не найдет. Так ты идешь к нам на работу?
– Я думаю… – призналась Лиза. – У меня сомнения…
– Что?! Сомнения?
Прозвучало это примерно так же, как на уроке, когда Галина Антоновна спрашивала какого-нибудь нерадивого: «Ты не знаешь точной формулировки? Ты не успел как следует подготовиться?» А дальше неизменно следовал вердикт: «Садись. Два».
Лизе на мгновение показалось, будто сейчас именно это она и услышит: ей полагается двойка, причем по поведению, потому что она не просто неразумная, но еще и неблагодарная.
Про двойку и про «неблагодарную» Пирогова, разумеется, ничего не сказала, но по поводу неразумности выразилась весьма пространно и, как всегда, непререкаемо. А в заключение добавила, что лично она готова до конца жизни служить родной гимназии.
Кто бы мог предположить, что этот самый конец наступит так скоро и так отвратительно?
Лиза только дважды сталкивалась со смертью – четыре года назад, когда умерла бабушка, и сейчас, когда убили Галину Антоновну. При виде мертвой бабушки Лиза искренне плакала. При виде мертвой учительницы искренне изумлялась: кто? как? зачем?
Конечно, в ней была жалость к Пироговой, но изумления все же было больше. А вот страха не было вовсе.
…В прихожей зазвонил телефон. Лиза отставила в сторону тарелку с жареными цыплячьими крылышками, которые она ела исключительно руками, и побежала к раковине мыть промасленные пальцы. Ну не пачкать же жиром трубку?