Дворяне. Книга 3 - стр. 22

– Тише, – снова сказал Сергей уже сердитым тоном.

Звук из динамика был не громкий и, нельзя было его прибавить.

Диктор сообщил: «Сегодня утром был убит Сергей Миронович Киров – член политбюро ЦК ВКП (б). На многих заводах страны прошли митинги рабочих осуждающих это убийство и требующих начать террор против врагов народа. Центральный исполнительный комитет СССР принял постановление «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик» следующего содержания: «Внести изменения в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик по расследованию и рассмотрению дел о террористических организациях и террористических актах против работников советской власти:

1. Следствие по этим делам заканчивать в срок не более десяти дней;

2. Обвинительное заключение вручать обвиняемым за одни сутки до рассмотрения дела в суде;

3. Дела слушать без участия сторон;

4. Кассационного обжалования приговоров, как и подачи ходатайств о помиловании, не допускать;

5. Приговор к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно по вынесении приговора.

Постановление ЦИК и СНК СССР 1 декабря 1934 г, подписано председателем ЦИК Михаилом Ивановичем Калининым». Когда новости закончились, то зазвучала траурная мелодия. Лица, у сидящих людей за столом, стали серьёзными, радостное настроение исчезло. По радио ничего не сообщили, кто же убил Кирова. Минуту размышления прервала Евпраксия Павловна:

– Убийцу, безусловно, найдут, – сказала она. – Теперь опять во всём будет виновата интеллигенция. Я бы не смогла убить человека, даже такого, как Киров. Я преклоняюсь перед тем героем, который убил Кирова, и перед госпожой Каплан, которая стреляла в Ленина. Какое мужество надо иметь, чтобы пойти на это.

– Что ты, мама, говоришь, – возмутился Глеб, – ты разве против Советской власти?

– Я не против власти народа, я против кучки большевиков, захвативших власть в государстве. Вы помните Геннадия Ивановича Свешникова? Так вот, я вам не рассказывала: он тоже убил в Данилове одного большевика. Фамилию я того большевика не помню. Геннадий Иванович был мужественным человеком, и теперь я вижу, что он был сто раз прав.

– В чём он был прав?

– В том, что наше сословие интеллигенции, теперь изгои и враги народа. Вам, дети мои, надо теперь жить тихо и нигде лишнего не говорить. Опять, как и в восемнадцатом году начнут бесчинствовать чекисты.

После её слов Сергей, чтобы сменить тему разговора, открыл бутылку шампанского и, стараясь сделать улыбку, произнёс тост:

– Давайте выпьем за мамин день рождения, пожелаем ей крепкого здоровья и успешно доработать этот год.

Все присутствующие взяли бокалы и выпили. Дети тоже пили компот и поздравляли бабушку.

Евпраксия Павловна могла бы сразу уволиться с работы и уйти на пенсию, но директор школы попросил её доработать до летних каникул, и она согласилась.

Последние годы она плохо себя чувствовала: часто простужалась, часто болел живот и постоянно у неё были недомогания и слабость. К врачам она больше не обращалась, понимала, что это бесполезно. Сказывалось то, что она надорвалась в 1917 году, когда они с Серёжей разгружали с телеги дрова.

– Сколько ты, мама, будешь получать, будучи на пенсии? – поинтересовался Глеб?

– Сорок пять рублей, – ответила она, – как раз на сорок пять буханок хлеба. Но вместе с зарплатой учительницы у меня получится сто девяносто пять рублей. Однако долго мне не проработать, здоровья не хватит.