Дворяне. Книга 3 - стр. 18
– Вы хорошо живёте с мужем? Я имею в виду материальную сторону.
– Неплохо. Но мы с самого начала нашей совместной жизни договорились со свекровью, что всю зарплату мы с Серёжей будем отдавать ей. Она планирует, расходы нашего семейного бюджета и выдаёт нам деньги на покупки.
Разговор прервался, когда в ресторан пришли две другие женщины – ревизоры и сели к ним за столик. Женщины не придали значения, что Вячеслав Никифорович и Соня вместе обедают. Во всяком случае, по их равнодушному виду это Соня поняла. Завершив свой обед, Соня и её благодетель вернулись в финансовый отдел. Там, она при удобном случае, попросила Любу Романову никому не говорить, что она обедала с ревизором.
– Хорошо, – обещала Люба, – буду молчать, как рыба.
По её загадочному выражению на лице, было понятно, что она что-то подозревает в отношениях Сони с ревизором. У неё и у самой были не понятные дела с заведующим райфо Мишиным.
* * *
Домой Соня пришла, как всегда, полседьмого, выложила в кухне на стол хлеб и макароны, купленные после работы в магазине, а затем, вернулась в прихожую, чтобы раздеться. Свекровь, была дома и заметила, что Соня прошла в комнату в сапогах.
– Сколько раз вам с Серёжей говорить, что не надо в грязной обуви с улицы проходить в дом, – строгим голосом сделала она замечание.
Серёжа тоже был дома и, выйдя в прихожую, обнял и поцеловал жену, как бы успокаивая её. Вслед за ним выбежали Саша, Вова и Коля. Они радовались, что мама пришла с работы домой. Им не хватало материнской ласки, так как редко виделись с мамой. Она уходила на работу, когда малыши спали, а Колю Серёжа уводил в школу. Единственный день, когда Соня могла уделить немного внимания детям – это воскресение. И то она весь день стирала, накопившееся за неделю, бельё.
Вечером свекровь сидела в большой комнате за письменным столом и проверяла тетради своих учеников. Кроме электрической лампочки, висевшей под потолком, стол освещала керосиновая лампа, так как электрическая лампочка горела тускло и плохо освещала комнату. Соня, тем временем гладила бельё, старым утюгом, разогреваемым углями. То и дело, приходилось добавлять в утюг угли, добытые из печки. Она ждала удобного момента, чтобы поговорить со свекровью. И вот, Серёжа взял свои шахматы в руки и сказал:
– Сонечка, я пойду к Костыгову поиграть в шахматы. Воду я принёс, помои вынес.
– Ладно, иди, – ответила Соня и, когда он ушёл, спросила свекровь:
– Мама, я бы хотела с вами посоветоваться.
Евпраксия Павловна оторвала свой взгляд от тетрадей и повернулась к Соне.
– Слушаю тебя, дорогая, о чём ты хотела посоветоваться?
У свекрови был усталый вид, под глазами были мешки, а лицо пересекали морщинки. Она плохо себя чувствовала и ждала ухода на пенсию, до которой оставался один год.
– Дело в том, – начала говорить Соня робким голосом, – что ко мне не равнодушен наш ревизор Вячеслав Никифорович. Он нашёл в моих документах несколько ошибок и пригласил меня на обед в ресторан, заверив, что закроет глаза на мои ошибки, если я с ним пообедаю.
– Ну, и в чём тут проблема? – спросила Евпраксия Павловна.
– Пока не знаю, что он сделает дальше, но думаю, что обедом дело не закончится. Евпраксия устало протёрла глаза и, уставившись в угол комнаты, сидела, обдумывая ситуацию. Несколько раз она произнесла: «Что же тебе посоветовать?» Затем повернулась к снохе и сказала: