Дворецкий для попаданки - стр. 33
— Прикажу обозначать своё присутствие лёгким покашливанием, — ехидно ответила я ему и пошла к выходу. Да, хороший, да, умный, но блин! Не мужчина, а кот!
В холле меня встретила сияющая, как начищенный рубль, Лили. Она присела в книксене, взяв мою руку, поцеловала её:
— Миледи, благодарю вас за моё освобождение!
Я вырвала кисть, ощутив себя актрисой в какой-то пошлой пьесе, и сказала нарочито грубо:
— Не стоит, вы не были виноваты.
Сказала так только чтобы не чувствовать себя неловко. Ну что за спектакль, в самом деле?
— Я принесла вам шляпку, миледи, на улице ветрено.
Лили нахлобучила мне на причёску что-то страшное — из бархата, лент и цветов. Объёмная шляпка прибавила веса, и мне пришлось балансировать, чтобы держать голову прямо, пока камеристка прикалывала булавками края шляпки. Потом на меня напялили что-то вроде пальто или манто в виде накидки с прорезями для рук. Носить его оказалось страшно неудобно, но оно было очень тёплым.
— Перчатки, миледи.
Я готова была прибить Лили или хотя бы вернуть её в тюрьму. Зачем так одеваться, на улице весна! Но камеристка была неумолима.
Штош.
На улице нас встретил Клаус, который до этого подлизывался к левой лошади из экипажа. Правая трясла башкой и угрожающе ржала. Левая оказалась спокойнее и позволила себя обнюхивать. При виде меня лабрадор прискакал и хотел было прыгнуть лапами на грудь, но я вовремя скомандовала:
— Фу! Клаус, сидеть!
На крыльце показался Нокс, и я попросила его:
— Придержите собаку, я не хочу, чтобы он за нами побежал.
Клауса было жалко. Я никогда раньше не гуляла без него. Но в этом мире я не была уверена, что собаку без поводка воспримут как надо. Пёс смотрел на меня жалобно, но я не собиралась сдаваться, хотя и очень хотелось. Отвернувшись, я крикнула Ноксу:
— Держите крепче! И дайте вкусняшек, когда мы отъедем.
— Я не очень понимаю вас, миледи.
— Сыр! Сыр маленькими кусочками! Клаус родину продаст за сыр!
— Я понял.
Смех Нокса обрадовал меня. Он понял. А я улыбнулась, но так, чтобы никто не заметил.
— Трогай, — велела Лили кучеру, когда мы уселись в экипаж. А я спросила:
— Мы едем в банк?
— Да, миледи. Уирчский банк расположен в центре, а если вы желаете прогуляться…
— Посмотрим.
Коляска выехала за пределы лужайки, и я наконец увидела окрестности Уирчистер-холла. Зелёные холмы, выложенная камнем дорога, вьющаяся между деревьев, низкие ограды, за которыми паслись стада грязных лохматых овец. Всё это выглядело настолько нереальным, что я даже зажмурилась несколько раз, крепко держась за край экипажа, чтобы не свалиться.
Да, только ради этого вида надо было побывать в другом мире…
Лошади цокали копытами по булыжникам, колёса поскрипывали в такт, я качалась, будто на облачке, и тут, конечно же, Лили вмешалась, чтобы всё испортить:
— Миледи, простите, что спрашиваю, но я видела столичных полисменов на дороге, они возвращались из Уирчистер-холла… Неужели поймали Фалкинса и вернули вам артефакты?
Я вздохнула:
— Эх, если бы… Нет, Лили, они приезжали арестовать меня.
Камеристка вскрикнула, прижав ладонь ко рту, и взглянула на меня огромными глазами, потом спросила:
— Неужели они догадались?
— Догадались о чём?
— О, миледи, я вас не выдам! Да и не знаю я ничего, не видела и не слышала, ничего-ничего!
С минуту я молча смотрела на неё, и Лили смутилась, принялась обмахиваться рукой. А я не поняла. То есть, она в курсе убийства, но не выдаст меня? Или подозревает, но конкретно ничего не может сказать? Причём сказано всё было так настойчиво и таким деланно-преданным тоном, что я немедленно усомнилась в честности моей компаньонки.