Дворец любви. Князья тьмы. Том III - стр. 15

«Все в порядке, благодарю вас».

Прогноз Эдельрода оказался правильным – сегодня кухня гостиницы предлагала только саркойские блюда. На первое подали отчетливо горьковатый бледно-зеленый бульон из болотных овощей и болотной живности, с гарниром из обжаренных в масле стеблей молодого тростника, а также салат из сельдерея и черники, приправленный стружкой пикантной черной коры. Пока постояльцы ели, прислуга вынесла на дощатую террасу четыре столба и установила их в предусмотренных гнездах.

Вторым блюдом оказалось рагу из бледного мяса в соусе из болотных полипов, обильно удобренное специями, с гарниром из студенистых овощных бананов, кондированного жаоика и местных фруктов.

Алюсс-Ифигения ела без особого аппетита; Герсен вообще не был голоден.

Перед ними поставили третье блюдо: тонкие ломтики душистого вареного теста на кружочках охлажденной дыни, в сопровождении чего-то вроде небольших моллюсков в перченом масле. По мере того, как посуду убирали, приготавливая столы к четвертому блюду, приговоренных вывели на террасу, где те стояли, жмурясь от непривычно яркого света. На них не было никакой одежды, кроме массивных ошейников, подбитых мехом, огромных набитых войлоком рукавиц и тугого кушака, продетого между ногами и перевязанного на поясе.

Алюсс-Ифигения взирала на них с напускным безразличием: «Это преступники? Что они натворили?»

Эдельрод с трудом отвлекся от только что выставленной перед ним вереницы небольших мисок, содержавших кишмиш из давленых насекомых и зерновых хлопьев, маринад, красновато-фиолетовый джем и катышки жареного мяса. Вспомнив, в чем заключался смысл вопроса, он бросил взгляд на осужденных: «Справа – Какарсис Азм, он предал интересы гильдии. Рядом с ним – кочевник, обвиненный в сексуальном правонарушении».

Алюсс-Ифигения рассмеялась, не веря своим ушам: «На Саркое такое возможно?»

Эдельрод болезненно поморщился и посмотрел на нее с укоризной: «Третий облил свою бабушку скисшим молоком. Четвертый осквернил фетиш».

Алюсс-Ифигения явно недоумевала. Она взглянула на Герсена, чтобы проверить, не шутит ли саркойский гид.

Герсен сказал: «С нашей точки зрения обвинения могут показаться странными, а проступки – не заслуживающими казни. В то же время, некоторые общественные запреты Земли и Альфанора, например, кажутся не менее бессмысленными саркойцам».

«Именно так! – подтвердил Эдельрод. – На каждой планете свои порядки. Меня просто поражает бесчувственность некоторых господ, прибывающих к нам с других планет. Как правило, их самый заметный порок – скаредность. На Саркое имущество одного принадлежит всем. Деньги? Мы расстаемся с деньгами без задних мыслей. Чтобы заслужить настоящее уважение на Саркое, проявляйте щедрость без оглядки!» Бакалавр токсикологии с надеждой посмотрел на Герсена, но тот только улыбнулся.

Алюсс-Ифигения даже не попробовала четвертое блюдо. Подали пятое – трех больших пареных сколопендр на лепешке из слоеного теста, с гарниром из мелко нарубленного синего овоща и пиалой шелковисто-черной пасты, мгновенно наполнившей воздух едким ароматом. Алюсс-Ифигения поднялась со стула и покинула трапезный зал. Эдельрод с соболезнованием проводил ее глазами: «Она нездорова?»

«Боюсь, что так».

«Жаль! – Эдельрод с энтузиазмом набросился на еду. – Ужин еще далеко не кончился».