Двоедушница - стр. 2
Сверкая спицами в колесах, кресло-каталка отодвинулось к вешалке. С каменным выражением лица Машенька принялась натягивать куртку.
– Плохо, что ты уехала, – заговорила она с внезапным спокойствием – иным, чем у Бо. Это была решимость ее спасать. – Скажи, где все произошло, я посмотрю, что там сейчас. Возможно, он еще жив. Надо вызвать «скорую». Это совсем другая статья. Ой, как же плохо, что ты уехала…
– Он сам меня прогнал.
– Прогнал? – Машенька замерла вполоборота, уставившись на стену с рекламными плакатами. – Так ты с ним говорила?
– Я вышла проверить. – Бо начало потряхивать, и она сунула ладони между коленей, чтобы унять дрожь. – Он лежал. Мотоцикл сверху. И кровь я видела. Но шлем он снял сам. И сказал так странно…
– Еще бы не странно, – вмешалась Машенька, но Бо не позволила себя перебить:
– Сначала про хаос. Мол, скоро наступит хаос, живые начнут видеть мертвых и сами захотят стать мертвыми. А потом…
В полумраке кабинета эти слова, произнесенные ее монотонным голосом, прозвучали как чертовы бредни местных телефонных маньяков:
– Потом обругал меня, велел проваливать и срочно найти какого-то Антона Князева, который знает, что делать.
– Раз обругал, значит, жить будет, – резонно заметила Машенька. – Жди. Я позвоню, когда что-нибудь узнаю. Где он?
– Перекресток Звездинки и Алексеевской.
– Поняла, – кивнула она. – И это… Замену себе найди. Турищеву звякни, он на подъем легкий. Работать все равно не сможешь. Тебе самой сейчас психолог нужен.
Оставшись в одиночестве, Бо щелкнула кнопкой чайника и снова устроилась в ямке кресла-мешка.
Она всегда мечтала помогать людям.
Даже не так.
Она всегда мечтала быть нужной. Еще лучше – незаменимой, поэтому с готовностью хваталась за все, от чего отказывались другие. Когда пропадал человек, Бо в первых рядах ползала по городским развалинам, обшаривала чердаки, смело расспрашивала торчков и бомжей. Впаривала листовки бомбилам.
В службе доверия ей по умолчанию принадлежали ночные смены. Бо уверяла, что ей так удобнее, и действительно свыклась с тем, что писать научную работу приходилось прямо здесь, разложив на коленях ноутбук. Все ее распечатки и книги давно поселились в офисе. Дома она появлялась лишь затем, чтобы принять душ и переодеться, ведь мир казался потрясающе стабильной штукой, только когда мобильный разрывался от звонков и сообщений: «Бо, срочно приезжай, без тебя никак».
Все это наполняло ее жизнь, словно синтепон – туго набитого игрушечного медвежонка. Все это и было ее жизнью. Настоящая Бо начиналась там, где случалась беда, и все остальные, наоборот, заканчивались.
Теперь беда с ней самой, а она спасовала. Сбила человека и сбежала, даже не попытавшись помочь.
Тщательно выпестованный годами социальной работы «образ Я» покрылся трещинами, угрожающе похрустывал и грозил вот-вот прекратить свое существование.
Чайник закипел и отключился. Одновременно с этим ожил рабочий телефон.
Она снова была кому-то нужна.
Только прежней Бо больше нет.
Турищеву так и не позвонила – вот и разгребайся.
– Телефон доверия. – Представляться своим псевдонимом не хотелось, и Бо назвала Машенькин: – Консультант Елена, я вас слу…
– Божечка! Не волнуйся, он здесь, живой. – Каждое слово, сказанное этим спокойным голосом, словно снимало с плеч очередной камень. Бо начинала понимать, почему у Машеньки так много «зависающих» – тех, кто звонит, чтобы поговорить именно с ней и неважно о чем. – «Скорую» прохожие вызвали, я дождусь вместе с ними. Узнаю, в какую больницу его отвезут, и навещу потом. Поспрашиваю осторожно. Не переживай, все обойдется.