Двое в одной голове - стр. 31
Надо было видеть, как покраснело лицо Ирины. Мой удар попал точно в цель. Пусть я резала по-живому, но иначе никак. Или меня сейчас сломают, или я превращусь в неприступную крепость.
– Что? Что ты такое говоришь, – пролепетала Ирина.
– Правду, милая моя, правду. Если не хочешь скандала, то прекращай разорять фирму на канцелярию и начинай приносить прибыль. Я буду следить за тобой и пересчитывать каждый вечер карандаши и ручки. И не дай Бог...
– Ты... Ты... – теперь уже Ирина пыталась подобрать слова, чтобы выразить своё недовольство.
Я воспользовалась советом Павла.
– Тыкни собачку в срачку! И вообще, либо вы подписываете капитуляцию и мы начинаем вести нормальные коллегиальные отношения, либо я выйду на тропу войны и вам явно не понравится индеец Катька Орлиное перо! Всё понятно?
Мои коллеги переглянулись. Я видела их перекошенные красные лица, злые глаза, кривящиеся губы. Да уж, такого они точно не ожидали.
– Я спрашиваю – всё понятно?
– Катька, да ты как Терминатор! – восхищенно присвистнул Павел. – И чегой-то я в тебя такой влюбленный?
– Да, – буркнули мои коллеги.
И это "да" прозвучало для меня райской музыкой. Ещё бы, сначала я была тише воды и ниже травы, поэтому меня пихали все, кому не лень. Я понимала, что нельзя такой быть и если позволишь сесть себе на шею, то потом уже не отвертишься от тех поручений, которые на тебя сваливают "добрые и участливые" коллеги.
Я понимала, но была на испытательном сроке, терпела, как ива, на ветвь которой ложится слой за слоем снег. Меня всё ниже и ниже пригибало к земле, но, как ивовая ветвь я достигла предела и сбросила весь налипший снег, чтобы распрямиться и устремиться навстречу весеннему солнцу. Я ива, я гибкая.
Хочешь жить – умей вертеться.
В памяти опять всплыло любимое выражение отца. Эх, папа, в эту секунду ты мог бы мой гордиться. Встал бы рядом, положил руку на плечо, а с другой стороны встала бы мама...
Нельзя! Нельзя сейчас давать волю чувствам, я должна дожать своих коллег до конца. Как раз зашла Марина с покрасневшими глазами. Вроде бы и стоило её пожалеть, но я в очередной раз напомнила себе, что меня никто не жалел и не собирался.
– В общем так, никаких кофе по утрам, никаких милых просьб о помощи, пока вы на полчасика сбегаете в парикмахерскую, никаких заполнений отчетов, потому что вы протянули месяц, а завтра вам сдавать... Вы выполняете свои обязанности, я выполняю свои. Я вам не Золушка, а равноправная королева. Если вы со мной согласны, то кивните, если не согласны, то...
Я выдержала многозначительную паузу. Коллеги одна за другой кивнули.
– Крутяк, я прямо едва не кончил от твоей речи! – веселился Павел.
– А ты вообще заткнись! – вырвалось у меня.
Надо было видеть лица женщин, когда я это произнесла. Глаза стали по пять рублей, челюсти упали на пол, бровки взлетели под самую линию лба.
– Мне надо выйти, – пробурчала я и направилась к двери.
Хорошо развитое периферийное зрение уведомило, что Марина покрутила пальцем у виска. Да и плевать. Пусть лучше считают меня психованной дурой, чем послушной рабой. У меня даже щеки горели и колени тряслись от прилива адреналина.
– Кать, тебя хотел видеть Леонид Михайлович, – в спину мне проговорила Марина.
Вот кого мне не хватало для полного счастья...