Двое в одной голове - стр. 10

Ого, как же её расплескало, бедную. Опять вспомнила, как она меня подставила с документами, когда спрятала их в Богом забытой папке, и снова игла жалости прошла мимо.

– Это вообще какое-то безобразие, – тихим голосом сказала Маргарита Ильинична. – Я буду жаловаться нашему руководству. У меня слабое сердце… Да я…

«Да на тебе пахать можно!» – как сказала бы секретарь Верочка из «Служебного романа». Но я не стала улыбаться, а вместе со всеми поохала и поахала над случившимся.

Опять затронули тему айтишников. Бедные ребята, вот им, наверное, в тот момент икалось. Решили, что при случае обязательно напишем коллективную жалобу на них. Мы поворчали-поворчали и разошлись. Я даже почувствовала себя частью команды, честное слово.

Маргарита Ильинична вытерла рукоять кресла от пасты и постаралась вернуться к работе. Я изредка ловила на себе её испытующий взгляд, словно она не поверила про айтишников и пыталась увидеть на моем лице хоть какую-нибудь эмоцию, которая подтвердит её догадку.

Фигушки!

Я статуя!

Я монумент!

Я рабочий винтик, который полностью погружен в расчеты. Я сама непоколебимость вкупе с невинностью. Я работаю и искренне сочувствую жертве «жестокого» розыгрыша.

Кирилл снова попытался меня сдать, но кому нужны рыбьи вопли? Он плавал в своем небольшом аквариуме, то и дело показывая в мою сторону плавником. А ещё говорят, что память у рыб всего три секунды. Вон как пытается выслужиться перед основными хозяевами кабинета.

Однако, время подходило к десяти, это означало, что моя последняя ловушка вскорости должна сработать. Так и есть – Ирина выдвинула ящик стола и достала сухарики. Я давно приметила у неё эту особенность: в десять часов она открывает небольшую пачку сухариков и начинает медленно их рассасывать. Как-то она призналась, что это привычка осталась после отказа от сигарет, и теперь без пачки засушенного хлеба она чувствует себя неуверенно.

Поменять одну пачку на другую не составило труда. А уж о том, что обсыпка сухариков будет состоять из самого ядреного жгучего перца, Ирина даже не догадывалась. Дело техники – купить такой же пакетик, аккуратно вскрыть его, щедро сыпануть горсть молотого чили и утюгом аккуратно запаять края. Пять минут работы и пищевая бомба готова. Осталось только наблюдать за лицом Ирины.

Два сухарика легли между белоснежными зубами, и коллега начала их рассасывать. Сначала она даже не поняла, откуда во рту возник вулкан, потом попробовала затушить его газировкой…

Никогда нельзя тушить перец водой, от этого будет только хуже!

Молоком надо, молоком!

Я едва не проговорилась, но старательно делала вид, что заполняю таблицу и мне нет никакого дела до покрасневшего лица коллеги. А Ирина издала сиплый вой и начала бегать по кабинету, пытаясь поймать ветер и остудить костер в полости рта. Жвачка на стуле и моя испорченная любимая юбка были отомщены. Игла жалости вовсе затупилась, а после предательски сломалась.

Конечно же, я снова посочувствовала жертве, но на сей раз я промахнулась с определением характера. Ирина не стала сыпать угрозами и оскорблениями, а тут же полетела к нашему директору. Остальные пошли следом. Я не могла остаться в стороне и тоже поспешила за «униженными и оскорбленными». Встречные коллеги жались по стенам, когда видели нашу разъяренную делегацию.