Двое под солнцем - стр. 29
Илья
Каждый раз, встречая Вассу после разлуки, пусть и совсем короткой, Илья поражался тому, что эта девушка, кажется, стала еще краше.
Все краше и краше, краше и краше… Разве так бывает? Ничего же не менялось особо во внешности Вассы. Все те же глаза, улыбка, походка… ну да, она похудела и как-то правильно, что ли, похудела – когда тело собирается, становятся явными пропорции и проявляются все эти женские округлости… Так, наверное, скульптор убирает острым резцом все лишнее с камня, и из бесформенной глыбы постепенно появляется чудесная Галатея.
Хотя тут надо заметить, что похудела Васса не так уж и радикально, эта история совсем не про то, как сто килограммов превратились в пятьдесят, речь о более скромных достижениях, да и не была никогда Васса огромной, когда-то она выглядела обычной очаровательной пухляшкой…
Илья ведь именно в такую Вассу – пышечку – и влюбился еще в те времена, когда они в Сопротивлении только начали следить за ней как за очередной жертвой алиенских экспериментов.
По-хорошему, лучше бы Васса и не худела вовсе. Меньше бы на нее мужики пялились. И тогда бы она точно принадлежала только Илье. Ему одному. А так теперь Илье приходилось постоянно дергаться, когда он замечал, что на Вассу смотрят разные посторонние личности и облизываются.
Может, она похорошела еще и потому, что одеваться стала иначе, что ли? Да она и сама как-то признавалась, что купила себе одежду своего нового размера. Которая сразу подчеркнула талию, бедра и словно проявила вот это, главное, какая Васса хорошенькая.
У нее дивное личико, бело-розовое, напоминает о клубнике со сливками. Веснушки на носу и там, под глазами, и где скулы. Веснушки эти проявились у Вассы ближе к лету, а сейчас стали еще заметнее. Глаза у этой девушки тоже интересного цвета, камень такой есть, его морем на берег выносит, и из него всякие украшения делают… а, янтарь.
Волосы. Волосы у Вассы просто шикарные. И их цвет, меняющийся в зависимости от освещения – то золотой, то медный, то в красноту даже… И длина волос, и то, что они прямо гривой – по плечам, по спине…
В сущности, если подумать, то это иллюзия – Васса вовсе не менялась, не хорошела с каждым днем. Дело в другом. Просто Илья теперь каждый раз замечал в ней что-то новое. Что видел и раньше, оно уже было у Вассы, но вдруг очередной инсайд у Ильи случался. Из серии: ох ты, у нее ж грудь! У нее губы! У нее ножка маленькая такая! У нее веснушки! А вот она волосы распустила, прежде их все в косу заплетала, а тут не стала заморачиваться, и можно оценить ее роскошную гриву… Или слово «грива» недопустимо в описании девушки?!
Иногда, общаясь с Вассой, Илья будто выпадал из реальности и переставал слышать то, что Васса ему в тот момент говорила. Просто смотрел, как шевелятся ее губы. Если у ее рубашки была расстегнута верхняя пуговица, то он смотрел на шею девушки, белую-белую, идеально гладкую, сияющую, словно мрамор. Или Илья вдруг поражался тому, с каким изяществом и милой простотой Васса убирала назад прядь волос, упавшую ей на лицо.
А еще она была невинна и чиста, как ангел. Илья часто представлял, как у них все это произойдет, в первый-то раз. Представлял ее страх и ее тоже милую неловкость. Ее удивление. Покорность. Благодарность. Признательность за то, как он нежно и осторожно открывает перед ней новый мир. Мир телесной любви…