Двое на острове - стр. 27

 Немного освежившись и придя в себя, я пошла было обратно к Никите, но вдруг за дверью, где жила его бабушка, услышала музыку. Знакомая мелодия ворвалась в уши, на миг унося из действительности в мир оглушающей музыки.

- Ничего себе, бабушка… - изумилась я вслух. – «Kings of leon» слушает…

 Вокалист как раз пел припев одной из моих любимых песен «Sex on fire», я явственно слышала каждый тон и звук электрогитары, ведь что говорить, я знала эту песню наизусть. Каждая фраза песни заставляет зардеться от смущения. Лучше никогда не заниматься переводом песен, если не хочешь потом сгорать от неловкости, когда слушаешь такие песни в чужом присутствии.

 Странное чувство скомкалось в груди, стянулось в узел. Рука сама собой потянулась к ручке, навстречу музыке, как я услышала голос Никиты за спиной.

- Арин, ты чего? – Непривычная настороженность во взгляде, от которой я слегка растерялась.

- Там рок играет, - ляпнула я невпопад.

- Идем отсюда.

 Присмотревшись внимательней, вдруг увидела своего парня с другой стороны. Хмурый, угрюмый вид, сжатые губы, в глазах злость и… глубокая грусть. Мне стало его невыносимо жаль.

 Я сделала шаг вперед и резко обняла его, сжимая в своих объятиях твердое напряженное тело. Каждая его мышца застыла, окаменела. Погладила его по лопатке, потеревшись щекой о широкую грудь. 

- Мне очень жаль…

- А? – только и пробормотал он, обнимая меня по инерции в ответ, расслабляясь в моих руках.

- Жаль твою бабушку, говорю, - шепчу ему на ухо, чувствуя, как в горле першит от его печали. В эту минуту мне хочется стереть всю грусть из его глаз. Хочется, чтобы житейские перепития его не коснулись, беды обошли стороной. Мы стоим обнимаемся.

 Дальше происходит нечто абсолютно нелепое и непредсказуемое.

 Совершенно неожиданно дверь за спиной Никиты открылась, и из бабушкиной комнаты вышел… Кораблев.

 Сначала даже подумала, что это не он, так он был не похож на привычного мне ботаника Кораблева. Ни тебе привычной хрустящей рубашки, ни зализанных волос. Даже очков нет. Поморгала, надеясь, что туман рассеется.

 Светло-русые волосы растрепаны, они у него, оказалось, чуть завиваются. На нем обычные темные джинсы, свободная синяя футболка. В вороте футболки… краснеет засос. Он уставился на меня во все глаза, а я на него. Продолжая обниматься с Никитой. Успела разглядеть каждую зеленую крапинку в его глазах, прежде, чем он метнул свой острый взгляд на Никиту. Тот его, по-прежнему, не видел.

- Кажется, у меня галлюцинации, - пробормотала я. – Прикинь, в твоем доме Кораблев.

 Возле уха послышался тяжкий вздох. Ни капли удивления. Никита развернулся к нему лицом.

- К сожалению, не галлюцинации, - резко бросил он, сверля взглядом одноклассника.

- И тебе привет, Серебрякова, - буркнул тот, окончательно выходя из проема. Повернулся и посмотрел вглубь комнаты, как будто что-то выглядывая. Или кого-то.

 Бабушку? А вот и нет.

 За ним вышла девушка очень необычной внешности: темные, почти черные волосы, стриженные под идеально ровное каре, но с кривой невероятно короткой челкой, словно постригла она ее себе сама. Я бы сказала, вырвала руками. Чуть раскосые темные глаза, почти черные. И красиво очерченные губы, вспухшие и покрасневшие, как будто они только что целовались в комнате. Она была очень милой. Впечатление портила только идиотская челка.