Двое на острове - стр. 22

 «Я сделаю, как ты хочешь».

 В голову лезло всякое нехорошее. Только не уголовное дело… Не ломай себе жизнь, дурак!

 Сделав шаг в их сторону со своим рюкзаком  руках, нет, сделав шаг в ЕГО сторону, я уже чувствовала себя повязшей в его молчаливой капитуляции, но не могла принять ее так же легко, как и он. Почему ты согласился, Кораблев? Почему ты не сделал ни одной попытки защитить себя?

 Я уже не могла просто взять и забыть этот эпизод и самого Кораблева, выбросить из своей головы, как ненужный мусор вроде альдегидов по химии. Безразличный ко всему ботаник прочно засел во мне, въедаясь под кожу. Заставляет думать о нем, переживать. Взбунтоваться против своей же настроенной системы. Хотя он мне никто. И мне наплевать на него, как на объект допустимой влюбленности (нет, все-таки, недопустимой). Но что-то в его взгляде, необъяснимом характере вызывает острый интерес и желание узнать его.

 В понедельник, я уперлась в него пристальным взглядом, зная, что это может вызвать вопросы и неоднозначную реакцию со стороны одноклассников. Но мое внимание к нему было непостижимо. Если бы я любила учиться, я бы сравнила Кораблева с нерешенным уравнением. Ненайденный икс. Эта искаженная интрига сводила с ума. Разглядывала его бледное лицо с нездоровым любопытством, но кроме ссадины на брови и губе ничего не обнаружила. Ровный прямой нос не сломан, никаких синяков и прочего. Ничего сверх того, что я видела тогда вечером.

 Нам предстоял последний дополнительный урок по химии, и я впервые ожидала его с нетерпением, чтобы задать Кораблеву пару мучающих меня вопросов.

 Никиту я предварительно сплавила домой, честно (ладно, наполовину) признавшись, что хочу прогуляться одна, освежить после не нужной мне химии забитую голову. Он согласился, к тому же, у него, как выяснилось, все равно стояла тренировка по футболу.

 Кораблев, как всегда, выглядел безразличным до всего, даже тот факт, что у нас последнее занятие не принес ему радости. Ну а печали тем более. Вообще плевал он на занятия и на меня. Даже с этим я смирилась вполне спокойно, внимания мне хватало со стороны. Что мне за дело, думает этот ботан обо мне или нет?

 И, все-таки, что-то в нем не давало покоя.

- Что было в субботу? – с места в карьер спросила я, едва он сел ко мне за парту.

 Кораблев никак не отреагировал, продолжая методично и нудно раскладывать учебники и материалы. Достал ручку, достал карандаш, достал абсолютно не нужный ластик.

- Мы рисовать собрались? – с сарказмом спрашиваю. Он, как всегда молчит. - Ну?

- Нет, не рисовать, - соизволил ответить.

- Я не об этом, - нетерпеливо топнула ногой. Издевается что ли? – Что было в субботу?

- Тебе что за дело? – даже не посмотрев на меня, отозвался несносный ботан.

- Что они тебя заставили сделать? – Мой голос еле слышен. Хочется развернуть его лицо, заставить посмотреть на меня, сказать правду.

- Ничего.

- Тебя как будто больше не били. Или это не так?

- Послушай, Серебрякова. – Он, наконец, поднял на меня глаза, но тут же разорвал контакт. И все же я успела заметить недовольство и досаду в его серых зрачках. Снял новые очки, увлеченно протер линзы бумажной салфеткой. – Оставь свое участие для Крестовского. Мне оно ни к чему.

- При чем тут Никита? – В ответ очередная тишина.