Движущиеся картинки - стр. 7
Но поскольку во время еды новый аркканцлер никогда никого не слушал, а Сдумс не замечал, что не получает ответа, они вполне ладили друг с другом.
Впрочем, у казначея хватало других забот.
Алхимики, например. Алхимикам доверять нельзя. Очень уж они ревностно относятся к своему делу.
Бддыщщ.
Однако это был последний взрыв. Все последующие дни текли абсолютно спокойно, не отмеченные чередой взрывов. Город вновь угомонился, что с его стороны было верхом глупости.
Только казначей упустил из виду простую вещь: отсутствие взрывов вовсе не означает, что алхимики забросили свои занятия. Наоборот, это означает, что они двинулись в верном направлении.
Стояла полночь. Прибой с грохотом обрушивался на прибрежный песок и фосфорически светился в ночи. Однако у древнего холма шум его звучал приглушенно, точно прибой тонул в складках бархата.
Яма в песке сильно увеличилась.
Если приложиться к ней ухом, могло показаться, что слышишь аплодисменты.
Ночь все еще была в самом разгаре. Полная луна скользила над дымами и испарениями Анк-Морпорка, немало радуясь тому, что отделена от города несколькими тысячами небесных миль.
Здание Гильдии Алхимиков было новым. Впрочем, новизна его была непреходящей. За последние два года здание четырежды разрушалось до основания и четырежды отстраивалось заново.
В последний раз его решили отстроить без лекционно-демонстрационной аудитории – в надежде на то, что это благотворно отразится на его судьбах.
В ту ночь в Гильдию вошли, таясь и озираясь, несколько плотно закутанных фигур. Спустя несколько минут свет в окнах верхнего этажа сначала померк, а потом и вовсе исчез.
Хотя нет, исчез, но не вовсе.
Ибо что-то там происходило. В окне на короткий миг возникло странное мерцание. Вслед за тем раздались нестройные ликующие крики.
И послышался шум. На сей раз не взрыв, а странное механическое урчание – словно кот благодушествует на дне жестяного бака.
Оно звучало примерно так: кликакликакликаклика… клик.
Звук длился несколько минут под несмолкаемые выражения восторга. После чего чей-то голос сказал:
– Ну вот, собственно, и все.
– Что значит «все»? – спросил на другое утро патриций Анк-Морпорка.
Стоящий перед ним человек дрожал от страха.
– Не могу знать, сиятельнейший, – ответил он. – Меня туда не впустили. Заставили ждать под дверью.
Он нервно переплел пальцы. Взгляд патриция пригвоздил его к месту. Патриций знал силу своего взгляда. Взглядом он умел заставить людей говорить дальше, когда тем казалось, что они сказали все, абсолютно все.
Только сам патриций знал, сколько у него шпионов в городе. Этот был слугой в Гильдии Алхимиков. Однажды он имел несчастье предстать перед патрицием по обвинению в предумышленной медлительности и тут же добровольно пожелал сделаться шпионом[3].
– Это все, сиятельнейший, – плачущим голосом повторил он. – Заметил только постукивание, мигание, свечение под дверью. А еще они говорили, что здешний дневной свет не годится.
– Не годится? Как это?
– Не знаю, ваша светлость. Просто сказали: не годится, мол. Надо, мол, перебраться туда, где он лучше. А потом мне велели принести поесть.
Патриций зевнул. Было что-то неимоверно скучное в дурачествах алхимиков.
– Вот, значит, как… – промолвил он.
– Только они поужинали всего за пятнадцать минут до того, – вдруг выпалил слуга.