Движение льда 2 - стр. 3
И если подружка что-то отвечала, то Оболдина просто отрицательно покачала головой.
Насколько я знаю, среди дворян не принято самим подходить и знакомиться. Тем более к одиноким женщинам. Но этот демократичный формат бала, возможно, и позволяет. Или же армейцы пользуются особыми льготами, как немного стукнутые на голову. Ну типа, что взять с отмороженных, я старый солдат и не знаю слов любви.
Дальше я не заметил, чтобы к ним кто-то ещё подходил. Ну тогда и мне не стоит. Просто не понятно, она что принципиально против знакомств с мужчинами или только половозрелые вызывают отторжение. Вон с пожилым мужчиной вполне мирно беседует.
Оказалось второе, – что и ты клюнул на Оболдину? – Григорий Яковлевич пытался мне рассказать о своём знакомом, но понял, что я его не слушаю. Не слишком трудно было определить предмет моего интереса.
– Да, есть в ней некая загадка. И этот траур, ведь по всему его носят год, не больше.
– Ну, я немного знаю эту семью. Правда больше был знаком с покойным Алексеем Михайловичем. Очень приятный был человек.
– Говорят он был стариком.
– Оболдин? Вы бы видели его. Он в свои шестьдесят мог дать сто очков форы большинству мужчин, присутствующих здесь. Стройный подтянутый брюнет, за собой очень следил, – прямо на моих глазах разваливается образ несчастной девушки, которую выдали замуж ха старика.
– У них была замечательная пара. И очень жаль, что Оболдин так рано ушёл. А Наталья Львовна просто очень стеснительна, она противница балов и, если бы не Лиза Арзамашева, это ей подруга, то сидела бы себе безвылазно дома. Хотите я вас познакомлю?
– Ну не знаю, если это удобно.
– Ну почему нет, пойдёмте.
Девушки увидели нас и прекратили общение. Григорий Яковлевич как опытный ловелас уверенно облобызал их ручки и развернулся ко мне.
– Дамы, разрешите представить моего друга и в некотором смысле родственника Константина Яковлевича Синичева. Он тверской дворянин, но сейчас переехал в наши северные края. Прошу любить и жаловать, – теперь моя очередь коснуться губами их пальцев, затянутые в ткань перчаток.
– Как вам сегодняшний бал? Олег Николаевич сегодня в ударе, какую речь закатил, – мне остаётся только догадываться о ком они говорят. Наверное, о уездном главе. Говорили в основном двое, это мой старший товарищ, и болтливая и весьма непосредственная подружка Оболдиной. Нам с Натальей оставалось только изображать участие.
– Ой, прошу прощения. Я такой неуклюжий, – и в самом деле увалень. Развернувшись, чтобы отдать официанту пустой бокал я слегка задел руку молодой женщины, и она чуть не пролила вино на своё платье.
– Ничего страшного, это я виновата, – а голос у ней приятный. Девушка глянула на меня из-под пушистых ресниц и опять сделала вид, что ей очень интересно обсуждение некой помещицы Горчишниковой.
Оказалось, пока мы переглядывались, разговор пошёл о медицине. Вернее о целительстве в целом и лечении конкретной болячки в частности.
– А Вы кто для Григория Яковлевича? Я неплохо знакома с его семьей, знавала и его покойную супругу. Правда тогда я была совсем маленькой. А Вас не помню, – неожиданно женщина первой проявила инициативу.
– Затрудняюсь ответить. Сейчас он просто мой хороший старший товарищ.
– Но Григорий Яковлевич назвал Вас родственником.
– Ах это. Он, наверное, имел в виду, что его семья вассальна нашей. Мой отец граф Синичев- глава рода.